Ворчливый голос бабушки, замолчавшей навеки десять лет назад.
Первый день в колледже, температура почти девяносто градусов.
Ночь, когда я встретила Уина, ледяной осенний ветер.
Около одиннадцати в двери повернулся ключ. Минуту спустя в гостиной появился Уин и бросил пиджак на спинку стула.
Повесить его, разумеется, моя обязанность.
– Ну, с кем ты ужинал?
Уин стащил галстук и тоже бросил на стул.
– Привет. Вряд ли ты с ними знакома.
Я убавила звук и выпрямилась.
– Я так и предполагала. Но все равно хочу знать, понятно? Мне интересно. Хочу побольше знать о твоей работе.
Уин как-то странно глянул на меня.
– Понимаю. Но не хочется тебе докучать. На твоих плечах и без того много всего. И на уме… Вообще проблем немало.
– Откуда тебе известно, что у меня на уме? – отрезала я. – Ты всегда… всегда…
– Что – всегда? – вздохнул Уин.
Я снова откинулась на спинку кресла.
– Ничего.
Уин вышел из гостиной, и я услышала, как он возится в ванной. Вернулся он уже в пижаме и очках.
– Иду спать, – объявил он.
Я пожала плечами и снова прибавила звук. Уин не уходил. Я терпеливо ждала.
– Солнышко, сколько можно есть мороженое? По-моему, с тебя хватит. Не хочешь же ты потолстеть, когда у нас свадьба на носу? Тебе это не к лицу, – посоветовал он наконец.
Я, не отвечая, продолжала глазеть на экран. На портрет очередного, неведомо какого по счету короля Людовика.
Уин все-таки ушел.
Я спокойно доела мороженое.
Он совсем не видит меня. В упор не видит.
Если бы посмотрел как следует, наверняка заметил бы, что со времени помолвки я потеряла семь фунтов.
Глядя на меня, он видел то, что хотел видеть.
Интересно, что же именно?
Я всегда гордилась способностью себя развлечь.
Не имею в виду ничего сексуального, нет уж, спасибо.
Видите ли, сколько помню себя, я всегда была чем-то вроде одинокого волка. Замкнутая, отчужденная. Не асоциальный тип или что-то в этом роде, просто вполне самодостаточная личность.
Но среднему человеку обычно бывает не по себе в присутствии одиночек-индивидуалистов. Особенно когда одиночки-индивидуалисты – совсем еще дети.
Много лет взрослые пытались, что называется, вовлечь меня в коллектив. Обычные люди просто не понимают детей, которые предпочитают держаться в стороне от этого самого коллектива.
Когда я была в начальной школе, за дело взялась моя мать.
– Каждая маленькая девочка хочет записаться в герлскауты! – умоляла она.
– Только не я, – напрямик заявила я.
– Но почему, Даниэлла? Там так весело!
