Так или иначе, работа была сделана, и в шесть тридцать пять я вышла из офиса.
К тому времени как я влетела в двери «Американского кафе Джорджа», было почти семь. Зал словно вымер.
– Где все? – рявкнула я в полумрак. – Что, никого нет?
Из-за стойки бара показалась темноволосая девушка примерно моего возраста. Я обратила внимание на ее груди, чуть поменьше, чем у Памелы Андерсон. Самую малость.
Да и как можно такое не заметить?!
– Э… хелло, – пробормотала она. – Мы здесь. Я… и Клер, верно?
Еще одна девушка, блондинка, чистенькая и крепко сбитая, словно только что сошла с рекламы мыла, снятой у горного источника или где-то в этом роде, соскользнула с высокого табурета, подошла к брюнетке и, кивнув, настороженно уставилась на меня.
Ладно, может, на это у нее были свои причины. Краем глаза я увидела свои волосы в оконном стекле, прежде чем вломиться в дверь. Прическа сильно смахивала на ирокез. Кажется, я забыла утром причесаться. Зато не забыла вымыть голову: не то что вчера, когда я не сделала ни того ни другого, поскольку вскочила в четыре утра – готовила отчет для Келла Безрукого. Не успела я оглянуться, как пробило восемь тридцать, и задержись я, чтобы принять душ, наверняка опоздала бы на девятичасовое совещание. Ну, знаете, как это бывает…
– Собственно говоря, – объяснила я, – здесь вроде бы сегодня намечалась встреча… Хотела подыскать соседку по комнате для летнего лагеря в Оук-Блаффс.
– Она и состоялась, – медленно протянула брюнетка, – но, похоже, закончилась в пять минут седьмого. К тому времени как я подтянулась, все уже разбились по компаниям. – И, кивнув на блондинку, добавила: – Если не считать Клер. И меня. Кстати, я Даниэлла.
– Привет. Джинси.
– Необычное имя, – категорично заявила Даниэлла.
– Да, – ответила я так же резко. – Очень.
Та, которая назвала себя Клер, протянула руку, и я пристально глянула на нее. Рука тут же опустилась.
– Одна девушка сказала мне, что все хорошие домики уже разобраны, – пробормотала Клер, как бы извиняясь. – Оказывается, нужно было арендовать их не позже февраля – марта и только потом искать соседей, а не наоборот. Понятия не имела.
Я уперлась кулаками в бедра. Вернее, в то, что принято считать бедрами.
С нужными изгибами дело у меня плохо.
Меня скорее можно назвать тощей. Ну, или костлявой. Словом, вешалкой.
– Дерьмо, – процедила я. – Впервые слышу!
Даниэлла испустила драматический вздох.
– Как и все мы, полагаю, – сообщила она.
Я не на шутку расстроилась. Уж очень хотелось, чтобы это лето было особенным.
