– Сэр, вы – предатель интересов своего класса и своей страны. Вы просто подлец, сударь. Собравшимся здесь хорошо известно, что в кругу видных членов своей семьи вы выше всех ставите некоего Даниела О’Коннела, некогда дублинского мэра-католика, а затем единственного представителя этой веры в английском парламенте. Этот человек открыто призывает к бунту и гражданской войне против Англии. Но его хотя бы можно уважать за мужество и откровенность… А вы, сэр…
– Одну минуту! – возмущенно перебил его герцог. – Вы что же, сэр Роберт, хотите сказать, что я предатель?
Круглое, невыразительное лицо, на котором выделялись кривая щель рта и глубоко посаженные кабаньи глазки, напоминало кусок сырого теста. Диллон с шумом втянул понюшку табаку и вытер нос шелковым платком.
– Ни на что я не намекаю. Ваши слова и поступки сами за себя говорят.
– Стало быть, я предатель, потому что призываю по-человечески относиться к людям? Потому что считаю смертным грехом обжорство, в то время как дети моего соседа умирают от голода? Потому что убежден, что мир Божий и земля принадлежит всем, а не горстке ненасытных, эксплуатирующих и угнетающих большую часть человечества?
– Уж не намекаете ли вы, что сэр Роберт – обжора и скряга? – послышался чей-то голос с дальнего конца стола.
Все рассмеялись, но это только подлило масла в огонь.
– Говоря словами самого сэра Роберта, – улыбнулся герцог, – я ни на что не намекаю. Его слова и поступки говорят сами за себя.
Смех стих. В наступившем молчании сэр Роберт Диллон вскочил и, обогнув стол, направился к герцогу.
– Ради всего святого, Эдвард, – негромко произнес сидевший от него по правую руку граф Тайрон, – не задирайте его. Это исключительно опасный тип, и к тому же он пользуется большим влиянием при дворе.
Герцог поднялся и сверху вниз посмотрел на напыжившегося человечка. В этот момент сэр Роберт напоминал разъяренную раздувшуюся красноглазую жабу.
Все вскрикнули – сэр Роберт вытащил из кармана кожаную перчатку и хлестнул герцога по щеке. Тот отшатнулся – больше от неожиданности и удивления, чем от боли.
– О Господи, что за мелодрама! И это в наши-то дни и в вашем-то возрасте. Вам бы на сцене играть, Роберт, – насмешливо бросил он.
– Я не шучу, ваша светлость. Вечером у вас будет мой секундант, чтобы обговорить все условия. Выбор оружия, естественно, за вами.
Герцог отказывался верить своим ушам.
– Не может быть, что вы это всерьез. Вам ведь великолепно известно, что по закону дуэль считается преступлением. А кто у нас здесь главный законник и любитель порядка, как не вы?
