Ох, как ее раздражало это вечное "ясно"? Ничего еще не было ясно, а если бы и стало, то наверняка не в пользу Улдиса. Их отношения становились вынужденными, последние дни Виола была ласковой только из чувства морального долга.
Она протянула руку к Улдису - и отдернула. В шлеме друга отразилась радужная вспышка. Хорошо знакомая радужная вспышка пистолетного выстрела над головами, в стеганом ватном небе.
Промах.
Еще вспышка - гораздо ближе и ярче. Плазменная "пуля" взорвалась рядом, гравиход задрал правый борт, и к нему угрожающе рванулся снизу, на мгновенье встав дыбом, шевелящийся мохнатый лес.
От толчка Улдис повалился прямо на биопанель, машина заплясала, заметалась.
Выстрел. Очевидно, беспорядочные рывки гравихода спасли его от попадания. Улдис ползком пробрался к Виоле, схватил ее кобуру. Виола, также пряча голову, молча боролась, не давала вытащить пистолет. Но физик был сильнее...
Едва освободившись от хватки друга, она заставила гравиход продолжить танец, и Улдис, успевший принять боевую стойку с пистолетом в руке, опять позорно грохнулся между креслами.
- Не смей, слышишь?
- Прошу тебя, Ул, милый... - бормотала Виола, не снимая пальцев с панели и глядя только на приближающуюся зеленую равнину. - Не надо, не надо, мы уже сейчас улетим отсюда, не стреляй, не...
Слезы потекли неудержимо, стали пощипывать шею, скапливаясь в горловине скафандра. Она не хотела оглядываться на Улдиса. Виоле было страшно, как никогда в жизни, и совсем не потому, что сзади красивыми замедленными прыжками догоняла машину стайка глазастых летунов...
- Имитаторы! - орал Улдис, лежа животом на крышке продуктовой камеры. - Я о таких читал - не помню, в какой системе они водятся. Это никакой не разум! Они просто подражают моим действиям! Ясно?
Теперь его только радовало отсутствие купола. Поерзав, Улдис зацепился носками ботинок за стебли кресел, прицелился через кормовой борт. Он был охотником, был воином на тропе войны - до чего звонкое, полноценное ощущение? И главное, он впервые почувствовал себя сильнее Виолы. Где-то в подсознании шевельнулось предчувствие расплаты, по тотчас же сменялось отчаянной лихостью, злорадной насмешкой над самим собой: "чем хуже, тем лучше!" Это было глупо, по-мальчишески, но Улдиса "несло", как в юные годы, когда он специально говорил жестокие слова девушкам, которые ему нравились...
Он выстрелил - и попал.
Передний летун, тащивший пистолет в сетке белых нитей под парашютиком, вдруг вспыхнул, почернел, коряво растопырился, и оружие кануло вниз, намного обогнав в падении пепел стайки.
