Пообедали.
Теперь, пока гуси будут ждать приглашения на ужин, я готов вернуться к обозначенному нами вопросу. Отвечаю: в последнее время я обнаружил, что наши весьма уважаемые чиновники всех рангов, вплоть до вице-премьеров, придя на высокие должности молодыми людьми (до тридцати-сорока лет), поджарыми и с горящими глазами, очень быстро, за какие-то месяцы, буквально на наших глазах начинают «мордеть». В их глазах появляется надменность, вид снисходительный и державный, подтверждаемый вторым подбородком. Что за мистика! И (самое главное) ничто им не помогает: ни изнурительная круглосуточная работа, и занятия теннисом, плаванием, даже борьбой, ни переживания за практически брошенные семьи — «мордеют»! Чем их кормят? Исключительно красной и черной икрой, одним салом или какой-то специально приготовленной «баландой» высшего качества? Может, малоподвижность виновата, ведь и работа сидячая, и возят их из дома на работу и обратно, как гусей на том же транспортере, но под названием «мерседес»? Может, их персональный «треух» откроет когда-нибудь тайну «мордения»?
Спрашивается: гусь радует нас, когда его фаршируют яблоками да еще подают с брусничной подливой. А что мы имеем с гуся чиновного? Какие радости, какие «шкварки»?
Власть. 1998, май
Откровенно признаюсь читателю, не откладывая: финансист из меня, как из мерина — скаковой жеребец в призовом заезде на ипподроме. Ну, не дано. В нашей традиционной журналистской семье, помню, все же был человек, имеющий шанс сорвать банк не в казино, а по призванию.
И шанс этот появился у моего племянника Антона. Что в те времена, да и в нынешние тоже, коллекционировали пацаны? Календарики, спичечные коробки, марки, иностранные монеты, открытки и, конечно же, фантики (как я мог забыть о фантиках?). Однажды я прихожу домой к старшему брату Анатолию, и Антошка говорит мне, а было ему тогда лет семь или чуть больше: дядь Валь, есть у тебя деньга? Чего? — переспра-шиваю я. Может, говорю, тебе пфенинг нужен? А он отвечает: рупь. Зачем, Антошка, тебе «рупь»? Он спокойно отвечает: я решил собрать коллекцию из совецких деньгов. Мы все тогда решили: эпизод в жизни нашего ребенка. Но через какое-то время — второй случай.
Был в семье замечательный пес по имени Джон: самый породистый из дворняжек и далеко не самый глупый. Несколько лет он весьма удачно дурил нам головы, пока не признался, что он вовсе не джентльмен. А дама. И тогда мы стали Джона называть Джойкой (не менять же из-за пола привычное имя!). Как-то Антошка утром прогуливал Джойку и вернулся домой с рублем в кармане. Откуда «деньга»? Да выменял. У кого и на что? Да у Сеньки, — отвечает, — я сказал ему, что если у Джойки будет щеночек, я дам Сеньке один раз погулять по двору.
