Слово – это молитва. Бог говорит – и мы Его слушаем. Бог слушает – и мы говорим с Ним. Беспрерывная молитва – как биение сердца, как дыхание любящей души. “Поэтому, когда христианин вступает на путь беспрерывного общения с Богом, открытый перед всеми, а не только перед избранными, его духовная жизнь возрастает, его душа укрепляется в привлекательной и требовательной борьбе за исполнение до конца воли Божией”.
Вот сколько божественных сокровищ вручены человеку: он поистине принимает Христа, Его Тело, Его Кровь, Его Душу и Его Божество. Он храм Святого Духа, в нем обитает Пресвятая Троица. Но мы носим эти сокровища in vasis fictilibus, в глиняных сосудах (2 Кор 4, 7). Как бы вполголоса, негромко, но без устали автор настаивает: смирение – не печальная и безнадежная добродетель. Смирение есть истина: познание человеческой слабости рядом с бесконечным величием Бога. Но и познание того, что Господь радуется твари и хочет, чтобы христианин обoжился истинным обoжением.
Повседневная жизнь с ее радостями и печалями, обыденными домашними триумфами и трагедиями, “открывает третье измерение, высоту – и весь мир с помощью Божией становится объемным, выпуклым, ярким” (Путь, 279). Это – постоянное поучение Основателя Opus Dei. “Уверяю вас, – говорит он в проповеди, произнесенной в 1967 году перед 40-тысячной толпой, – когда христианин выполняет с любовью самую неприметную обязанность – она наполняется Запредельным. Потому-то я и твержу, и вбиваю вам в головы, что христианин призван творить высокую поэзию из житейской прозы”.
Проповеди полны стремления связать самые обычные, а поэтому и самые человечные заботы с трансцендентностью Бога. Эти тексты спокойно и без полемики расходятся с шизофреническими взглядами на святость как на неустойчивое равновесие между двумя жизнями. В то же время Проповеди отвергают искушение спиритуализировать человеческое, лишая его присущей ему сложносоставности – это то, что о. Эскрива называет риском свободы: “Нам кажется, дети мои, что земля и небо смыкаются у горизонта, а они смыкаются у нас в сердце, где мы освящаем будничную жизнь”.
Освящать будничную жизнь: по-человечески и по-христиански честно, с духовным чувством. Если вся жизнь – молитва, общение с Богом Хлебом и Словом, то человек начинает понимать, что и его работа, его повседневное занятие – тоже молитва. Работа, если она освящена, сама освящает и является поводом к тому, чтобы мы с помощью благодати Божией содействовали освящению наших ближних.
