Доклад Бухарина в Париже состоялся 3 апреля (текст его перевел друг Эренбурга Андре Мальро, который в книге “Веревка и мыши” вспоминает тревожную прогулку с Бухариным по Парижу92), а 6 апреля Эренбург отбыл в Испанию, не зная, что видит Бухарина на свободе в последний раз.
Гражданская война в Испании еще не началась, но уже вполне вызревала, и эти события на несколько лет захватили Эренбурга, позволив ему не думать о многом (“Додумать не дай, оборви, молю, этот голос,/Чтоб память распалась, чтоб та тоска раскололась…” – признавался он в стихах испанского цикла)… Испанские статьи Эренбурга – последнее, что из присланного им печатал в “Известиях” Бухарин, печатал вопреки мнению Радека: “17/V [1936 года] Дорогой Николай!
Мне сообщают сегодня, что ты сегодня жаловался на отдел, упрекая его, во-первых, в нежелании печатать статьи Эренбурга, во-вторых, в нежелании давать обозрения из многих газет (в одном номере). Так как тебе известно, что за отдел я несу ответственность, то правильнее было бы поставить этот вопрос на заседании редколлегии. Но я не имею причины тебе письменно засвидетельствовать, что оба упрека нелепые93. Эренбурга я считаю очень ценным сотрудником, но я считаю, что талант сотрудника не освобождает главного редактора от обязанностей относиться к каждой статье критически, под углом зрения политики газеты. Считаю неправильным печатать при теперешнем положении в “Известиях” подряд одну энтузиастическую статью об Испании за другой94. Об Испании нам надо писать сдержанно в официозе правительства, ибо значительная часть игры против нас построена на том, что мы руководим испанскими событиями. Поэтому особенно ошибочным считал напечатание корреспонденции, кончавшейся [тем], что испанские рабочие поняли значение оружия, динамита и так далее95. Я устанавливаю, что я этой статьи вообще не читал, [так] как вообще статьи Эренбурга пользуются привилегией непрохождения через отдел, что касается обозрений, то раз надо давать подбор из многих статей, другой раз – целую показательную статью ‹…› Вместо разговора, который устраняет разногласия, получается смешное положение, когда главный редактор жалуется на отдел, что отдел его не слушает. Если ты считаешь, что ты прав, то ты ведь можешь дать приказ – потому [что] ты главный редактор. Замен этого не делать и брать реванш над отделом, который обязан слушать моих указаний, т. к. я обязан принимать к исполнению твои указания.
