Я думал, что мы пойдем в особняк Икторнов, но мы все шли и шли в свете факелов по узким улочкам, пока не оказались у дверей крохотной лавчонки, название которой я в темноте не разглядел. Внутри было ТЕПЛО и я мгновенно понял, что снаружи было ОЧЕНЬ ХОЛОДНО. Это словно разом включило притупленные Хаосом чувства. Вся усталость, накопившаяся за время похода, вся запоздалая плата за бездумно использованную Силу, вся эта "награда" за счастье остаться в живых обрушилась на меня разом, как снежная лавина. Я рухнул на пол, не в силах не то что двигаться, но даже и дышать. Разодранная яппом скула не болела, ВЫЛА. Если бы у меня осталось хоть немного сил, я бы катался по полу и рвал себя ногтями. И эти ощущения НЕ СЛАБЕЛИ, а сознание отказывалось меня покидать.
Я отчетливо помню, как меня несли наверх, клали на обжигающе-холодную кровать и раздевали. Меня била крупная дрожь, и каждое сокращение мышц добавляло зернышко в копилку боли. Я помню, как непослушными губами пытался выговорить мольбу о смерти, но из горла вырывался только слабый хрип. Мой рассудок трещал по швам.
Меня спасло появления Фернадоса, притащившего с собой какие-то воскурения и горькое питье. Только тогда я смог отключиться.
Меня не было в этом мире три дня. Я благополучно пропустил битву горожан с оставшимися в Сент-Аране тварями. После смерти короля словно бы лопнула невидимая струна, удерживающая город в повиновении – люди рвали Дваждырожденных практически голыми руками. Безумие какое… От поголовного истребления горожан спасло то, что после смерти Родерика и удара Периметра твари оказались несколько дезориентированными и не могли оказать серьезного сопротивления. Отец рассказывал о Ледяном Призраке (какой-то новой твари), которого буквально закидали камнями. Старого вояку подобные истории забавляли, а меня от мысли о нежитях пробирала дрожь.
Жуткие морозы (которые я также пропустил) потихоньку отступили, и остаток зимы превратился в одну непрекращающуюся оттепель. С водой и грязью. Через месяц на Иссе случился ледоход, и я имел возможность воочию наблюдать это редкое явление.
Я должен был торжествовать, но вместо этого внутри было тоскливо и пусто. Меня покинул друг. Я понимал, что он не мог поступить иначе, но отсутствие Крабата было таким необычным. Мне всегда казалось, что он будет тут вечно, дольше, чем я.
После ухода призрака жизнь изменилась окончательно и бесповоротно, к чему я никак не был готов. Все вокруг что-то делали, суетились, горели планами, и не было никого, с кем я мог бы по-настоящему поговорить. Даже Жак меня бросил – вернулся к Фернадосу. Страж все еще переживал о судьбе Вильяма и с настороженностью воспринимал свои новые способности. Его волосы стали совсем белыми, а вот морщины разгладились. Временами его тело обретало невероятную силу, птицы безбоязненно садились на ладони, а мыши пытались вить гнезда в сапогах.
