И вот теперь… "Неужели все повторяется? Неужели Его привязанность к нам – та слабость, которой вновь и вновь будет пользоваться Враг в стремлении победить сильнейшего противника?" – И что же делать? – сорвалось у него с губ.
Лис только развел руками. Воин, он знал о сражениях все, что было возможно узнать о них в мире, в котором все мало-мальски серьезные войны закончились за вечность до его рождения, оставив потомкам победителей лишь воспоминания-легенды да мелкие стыки с разбойниками.
– Ты ведь не можешь просто взять и сказать господину Шамашу: "Уходи из каравана.
Соединение божественной и земной дорог опасно для Тебя…" Да когда Он вообще думал о себе? Брось!
– Ладно, – караванщик, оглядевшись вокруг, с шумом выдохнул. – Давай не будем тратить время на разговоры, которым место в храме.
– Пойдешь к Нему?
– Раз иного пути нет… -он повернулся. – Лис,-на миг остановившись, бросил он через плечо. – У меня только будет к тебе одна просьба…
– Я слушаю.
– Пошли кого-нибудь из рабынь к моей дочке. Сейчас в повозках холодно, а девочка спит. Пусть служанка получше укутает малышку одеялами и вообще посидит с ней рядом… Мало ли что.
– Не беспокойся: я все сделаю…
Забравшись в повозку, Атен поспешно задернув за собой полог, чтобы не напускать внутрь холод снежной пустыни.
Хозяин каравана ожидал застать рядом с богом солнца лекаря и Евсея, но Шамаш был один. Он лежал, откинув голову на жесткие травяные подушки, накрывшись по пояс своим старым черным плащом. Его глаза были открыты, но никто не мог бы сказать, куда был обращен взгляд – на оленьи шкуры, ограничивавшие внутренний мир повозки, скрытое за ними небо, бескрайние просторы мироздания или еще дальше, за грань всего сущего.
– Шамаш, я… – сперва он медлил, тянул слова, словно не зная, что сказать или сомневаясь, стоит ли вообще что-либо говорить, но потом, поняв, что останавливаться поздно, заторопился, не желая отвлекать внимание бога ни на мгновение больше того, что было необходимо для продолжения пути. – Я хотел спросить насчет огня.
Мы можем разжечь его вновь?
– Да, – тихо проговорил тот, наверное, впервые за все время пути ограничившись лишь этим кратким, ничего не объяснявшим ответом.
Кивнув, Атен сглотнул ком, подкативший к горлу. Ему было больно видеть своего повелителя таким – усталым, слабым, отрешенным.
"Если Губитель нападет на Него сейчас…" – мелькнула у него в голове навевавшая ужас мысль, заставив караванщика застонать.
