Атен заставил себя открыть глаза, возвращаясь к действительности. Затем он, не позволяя себе долее оттягивать неотвратимое, открыл сундук. Осторожно раздвинув рукописи, он добрался до самого низа, где и нашел то, что искал.
Десять толстых свитков, перетянутых черной шелковой лентой, были холодны и белы, как просторы пустыни. Одно прикосновение к ним воскрешало в памяти детские сказки о Забытом, грозящем смертью тому, кто решится всуе нарушить его покой.
Караванщик долго крутил их в руках, не решаясь развернуть. Он искал символы, призванные показать, в какой последовательности следует читать легенды, однако видел лишь тусклые значки заклинаний, призванных уберечь мир от теней минувшего.
Наконец, он нашел – не на бумаге, а на самой ленте – слова-проводники: Син, Нингаль, Лахар и Ашнан, Нуску – имена богов… Однако, написанные без почтительного "госпожа",
"господин", они могли означать и людей, названных во имя небожителей… Алад, Адалла… – знаки демонов были выведены так резко, словно перечеркивали все, что было доселе. Нинт, Мар… И еще один, выцветший символ, который было невозможно прочесть…
"Ладно, – Атен вздохнул, понимая, что ему понадобится месяц, а то и больше, чтобы одолеть все. У него же была лишь одна краткая городская ночь. – Начнем с того, что сейчас самое важное", – и он раскрутил свиток Нинта.
– Брат… – когда утром Евсей забрался в командную повозку, он нашел Атена застывшим ледяным изваянием над свитком. Глаза хозяина каравана были пусты, не способные разглядеть хоть что-нибудь среди вдруг окутавшей его дух пустоты.
– Атен, – помощник коснулся рукой его плеча, потряс, – очнись же, наконец!
– Что? – тот растерянно заморгал.
– С каких это пор ты спишь с открытыми глазами, словно демон?
– Сплю? – хозяин каравана продолжал удивленно таращиться на брата. Он огляделся, заметил пробивавшийся в повозку снаружи яркий свет. – Я не понимаю, что, уже утро?
– Да почти что день… А, – он взял свиток, глянул на ленту, – ты нашел нужный…
– Я… – караванщик переводил взгляд с рукописи на брата и обратно, – ничего не понимаю. Я только развернул его, увидел первую строчку… И все, пустота… Если мне и удалось что-то прочесть, то я все успел благополучно забыть еще до того, как ты заговорил со мной… – он заставил себя сосредоточиться, напрягся, пытаясь вспомнить… – Нет, ничего, – качнул он головой, – слушай, возможно, на рукопись наложено какое-то заклятие, и ее может прочесть только служитель…
