– Откуда ты знаешь?
– Чувствую… Дух смерти настолько силен, что его не возможно не ощутить.
– Да, – вынужден был признать Евсей, – подходя к оазису, мы даже думали, что это – город мертвых…
– Город повелительницы смерти. Нечто совсем иное, в первый миг кажущееся вовсе не таким ужасным, как владения Губителя, а на самом деле – врата в пещеры ужаса.
– После того, что я узнал сейчас, – караванщик, вздохнув, качнул головой, – будет невозможно веселиться, радуясь теплу, трудно торговать, говорить, да просто смотреть на горожан. Все вокруг будет видеться чудовищным.
– Надеюсь, вы понимаете, что горожане не должны узнать ничего из того, что открылось вам?
– Это еще почему? С чего нам щадить их чувства?
– А вы хотите открыть невинным в своем неведении людям глаза и посмотреть, что с ними станет, что произойдет с их рассудком в том случае, если они поверят вам и с нашим караваном – если горожане решат, что вы лжете, наводя на них напраслину? – вопросом на вопрос ответил Лигрен, у которого не было никаких сомнений относительно того, как следует поступать дальше.
– Ты прав, – немного поразмыслив, вынужден был согласиться с ним Атен. – В любом случае, раз уж мы решили ни во что не вмешиваться… Пусть все идет так, как должно быть… – он замолчал на несколько мгновений, а затем заговорил о другом:
– Мне очень жаль, что так случилось с твоей дочерью. Прости, что пришлось напомнить о ней…
– Я живу для того, чтобы помнить… И пока Асни остается в моей памяти, она не исчезнет в пустоте.
– Она будет жить, – решительно произнес Евсей.
Лекарь поднял на его полные удивления и робкой надежды глаза. Он не верил в возможность что-либо изменить, когда произошедшее не смогут исправить даже боги…
– Легенды дают вечность памяти. Пусть она не столь длинна, как вечность души, но…
– Евсей чувствовал такой внутренний подъем, что, казалось, был готов взлететь в небо. Все трепетало от внезапно сделанного открытия: он понял еще одну задачу летописца – дарить бессмертие тому, кто пожертвовал им ради другого.
– Да, мы живем во время, достойное создания нового эпоса. Но кто напишет легенды…
– Я. Я уже начал их составлять.
– Господин Шамаш знает об этом?
– Да. И госпожа Гештинанна тоже, – добавил Евсей, желая дать понять Лигрену, что караванщик не страдает манией величия, приписывая себе чужое право, а лишь делает то, что было ему поручено небожителями.
– Значит, я могу надеяться…
– Конечно. Самопожертвование Асни достойно того, чтобы о нем помнили.
