Колдуны уходили все дальше и дальше в лес.
Насквозь промокшие, поседевшие и потерявшие половину своих роскошных шевелюр деревья расступались перед ними, втягивая длин-ные, похожие на огромных дождевых червей корни под землю. Кусты отодвигали колючие ветки, боясь ненароком поранить желанных гос-тей. Земля вокруг лежала жирной, чавкающей кашей, но узкая тропка под ногами странников оставалась совершенно сухой и такой чистой, словно добрая хозяйка, готовясь к встрече, расстелила дорожку.
Где-то после полудня они вышли на небольшую, окруженную хо-роводом берез, полянку. Видя, что раненый, держась из последних сил, все сильнее наваливается на плечи поддерживавших его колду-нов, Дубрава решительно остановилась:
– Всё. Нужно передохнуть, – она передала дочку в руки воспитан-ницы, а сама подошла к молодому колдуну, которого спутники успели усадить на ствол поваленного ветром дерева, взглянула на набухшие, пропи-тавшись кровью, тряпицы, укрывавшие ступни босых ног, когда любая обувь, сколь мягкой и удобной ни была, обернулась б лишь новой пыткой.
– Я сменю повязки, – сказала она.
– У нас нет на это времени, – переведя дыхание, ответил тот. Он быстро провел ладонью по лбу, смахивая пот.
– Ты устал…! – не в силах дольше скрывать боль, горевшую у нее в глазах, взмолилась Дубрава.
– И что же? До заката нам еще много предстоит пройти.
– Тогда позови драконов, ты же можешь, я знаю! Пусть они пе-ренесут нас. Или прикажи Ясеню и Власу сделать носилки…
– Послушай, женщина, – он, наконец, поднял черные, глубокие как бездна глаза, устремив пристальный взгляд на колдунью, – ты что же, хочешь, чтобы твоя дочь осталась безымянной? Если нет, не мешай мне! – и отвернулся.
– Я не могу смотреть, как ты страдаешь…! Черногор, я очень люблю дочку. Но ты…
Ты так много для всех нас значишь! Ради те-бя я готова…
– Замолчи! – его голос стал резким, словно порыв ветра.- И даже думать не смей!
Я должен ввести ребенка в храм! Ее судьба – превыше всего!
– Мне трудно спорить с сильнейшим из Старших… – прошептала Дубрава. Она склонила голову, пряча катившиеся по лицу слезы.
– Тебе и не следует. Пора, – он подозвал к себе спутников, которые помогли ему подняться и, поддерживая, повели дальше вглубь леса.
