Ничто иное его не беспокоило. Сейчас же, когда старая беда осталась позади, он увидел, что на горизонте показалась новая. Ведь его близких вылечил не ле-карь и не священник, а колдун, прибегнув для этого к помощи своего проклятого церковью дара.
Теперь, если правда раскроется, все они: и трактирщик с женой и сыном, и его слуги, – будут жестоко наказаны как вероотступники или, того хуже, казнены, словно слуги черных богов. И, разумеется, в любом случае, страшная и мучитель-ная смерть ждала колдуна, осмелившегося воспользоваться колдовством. Законы строги и в них нет лазейки для жалости…
Трактирщик тяжело вздохнул, виновато взглянул на старуху и пробормотал:
– Прости… Я не подумал о будущем… Может быть, если я сдамся на суд церкви, служители пощадят всех остальных? – он знал, что старая женщина много пережила на своем веку и полагался на ее мудрость.
– Нет, – качнула та головой. Она смотрела прямо на Горивека, и в ее глазах не было ни осуждения за минувшее, ни страха перед буду-щим. – Это не выход, они не станут слушать тебя, тем более, не забы-вай, что для них спасенные колдовской силой – слепые орудия чер-ных богов, которые не заслуживают ничего, кроме смерти.
– Мы не можем убить человека, даже если от этого зависит на-ша жизнь. Отпусти священника. А мы станем собираться в путь. Думаю, у нас хватит времени, чтобы уйти.
– Хочется верить в это, – вздохнула старуха. – Так я пойду, сниму засов?
Горивек кивнул. Сам же он, оглянувшись, постоял какое-то вре-мя, обдумывая, стоит ли будить жену, или подождать, пока она проснется, и как лучше сказать ей правду. Как она, воспитанная в глубокой вере, все воспримет?
И тут дверь шевельнулась, выпуская женщину. В ее глазах цари-ла грусть…
– Ты слышала?
Та кивнула.
– Прости, я…
– Все хорошо, любимый, – она подошла, прижалась к его груди.
– Ты не осуждаешь меня? Знаю, я не имел права поступить так, не спросив вашего согласия…
– Ты сделал то, что должен был. Ты спас жизнь нашему сыну, дал мне счастье видеть его здоровым. Мой мальчик остался прежним, я не вижу знака черных богов на его душе. Ничего не изменилось и во мне… Ты подарил нам жизнь. Что может быть дороже ее? Разве этот старый дом стоит хотя бы одного дня? Незачем сожалеть о случившемся… Пойдем, проводим наших гостей. А потом начнем соби-раться в путь…
И, приобняв жену, Горивек вышел из трактира.
Дождь, прекратившийся ночью, не спешил возобновить свой та-нец. Разогнавший серые тяжелые тучи, освобождая от их оков голубое бескрайнее небо, ветер утих.
