Лампа, зажженная мадам Гололобовой осветила картину по настроению очень близкую к последней сцене “Ревизора”. Кривоносов стоял в центре, прижимая к голым чреслам мокрое и окровавленное полотенце. Мадам Гололобова стыдливо отвернулась к стене. Помощник держал в руках таз с водой, а Гололобов, обнаруживший исчезновение портфеля и прочего, вопросительно смотрел на Кривоносова. Несколько мгновений молчали все. Первый взрыв раздался из Кривоносовской глотки:
– Чего же вы стоите, держать его, сукиного сына! Гололобов, возьми фонарь из моего кармана, беги за этой сволочью, документы в портфеле!
Гололобов стал шарить по карманам Кривоносовской шинели, попадая не туда, куда надо и соображая, что выскочить с фонарем на крыльцо – это значит изобразить собою нечто вроде светящейся мишени: у бродяги берданка, и бродяга, конечно, умел стрелять. Кривоносов же только то и делал, что слизывал сливки с его Гололобовских и прочих подвигов, пусть теперь, буржуй, сам и расхлебывает. Кроме того, Гололобов своим партийным опытом ощущал и некоторые другие возможности – довольно неприятные. Помощник делал вид, что не знает, куда поставить таз, вообще, произошла, как говорится, минута замешательства. Кривоносов не выдержал. Обругав соплей Гололобова, он, выхватив из кармана шинели электрический фонарь, бросился на крыльцо, Гололобов посмотрел ему вслед, и саркастическая улыбка осветила его административную физиономию. С крыльца раздался истошный крик: “Держи, держи!”, почти в тот же момент грохнул раскатистый выстрел берданки, посыпались разбитые стёкла окна, и незаконченное “и” в крике “держи” сменилось законченным матом. Мадам Гололобова деловито нагнулась над столом и задула лампу. Помощник уронил таз на пол. С крыльца продолжал доноситься приближающийся мат: Кривоносов оставил свои поиски и возвращался вспять. Гололобов крикнул: “Сюда, сюда, товарищ Кривоносов”, хотел, было, чиркнуть спичкой, но раздумал: теперь уже торопиться и вовсе не к чему.
Кривоносов, ругаясь, нащупал путь в комнату и, невидный во тьме, кричал что-то о саботаже и о предательстве. Гололобов, наконец, чиркнул спичку и постарался снова зажечь лампу; мадам Гололобова успела за это время закрыть ставни.
Кривоносов оказался вполне живым. Стёпка, отбежав во тьме шагов на тридцать, сообразил, что за ним могут погнаться с фонарем, догонят – не догонят, а стрелять будут. Лучше стрелять самому. Держа в зубах всё свое вновь благоприобретенное имущество, он зарядил берданку и стал ждать. Как только Кривоносов со своим фонариком появился на крыльце, Стёпка бабахнул в светящееся пятно, но попал не очень точно. Дальнейшее исследование обнаружило дюжины две мелких дробинок, продырявивших кожные покровы товарища Кривоносова, центр заряда угодил в стену.
