Когда родился Ермак? Этот вопрос кажется несложным, коль скоро речь идет о героях нового времени. Но, когда дело касается людей средневековья, он нередко превращается в трудноразрешимую проблему. Не было ни метрик, ни церковных записей о рождении крестьянских детей. Кое-что о прошлом Ермака могли рассказать люди, лично знавшие его. Их слово, оброненное мимоходом, становится решающим доказательством в построении историка.
Никто не знал Ермака лучше, чем его соратники – ветераны «сибирского взятия». На склоне лет те, кого пощадила смерть, жили в Сибири. Некоторые продолжали нести службу в казачьих сотнях. Ветераны любили вспоминать о юных годах, проведенных с Ермаком в далеких волжских станицах. Старый казак Гаврила Иванов божился, что до похода в Сибирь он прослужил в «диком поле» (степи) у Ермака в станице ровно двадцать лет. В челобитной на имя царя другой старый казак, Ильин, также ссылался на свою двадцатилетнюю службу под началом Ермака.
Иванов и Ильин попали в Ермакову станицу не позднее 1565 года и служили под знаменами атамана до самой его гибели в 1585 году. Если Ермак в 60-х годах XVI века носил атаманский чин, то, значит, ему было в то время никак не меньше двадцати-тридцати лет. Он был младшим современником Ивана Грозного, родившегося в 1530 году.
Родители не выбирали имя своим детям, но отправлялись в церковь к дьячку, и тот, заглянув в святцы, называл младенца по имени великомученика или святого. У крестьянина Тимофея из Борка сын родился в день мученика Ермолая, приходившийся на 26 июля. По этой причине мальчик и получил имя Ермолай. Семья Тимофея, как и любая другая крестьянская семья, была многодетной. Маленький Ермолай рос в компании братьев и сестер. Но немногие из них остались в живых. Большая часть народившихся «робяток» умирала в младенчестве или раннем детстве.
Бескрайние непроходимые леса, болотные топи и озера, редкие поселения вдоль речных берегов – таким был русский Север в XVI веке. Придя сюда в незапамятные времена, поселенцы из Новгорода должны были победить лес, чтобы отвоевать землю под жилища и пашню.
Волость Борок, в которой жила семья Ермака, ничем не отличалась от сотен других таких же двинских и вологодских волостей. Местные крестьяне жили небольшими деревнями по одному-два двора. Деревни стояли на большом расстоянии друг от друга. Зимой над ними бушевали метели, и крестьянские избы тонули в непролазных сугробах. Когда наступало короткое северное лето, крестьянин брался за топор и соху и трудился от зари до зари. Ему помогала вся семья, от мала до велика. Труд, требовавший величайшего напряжения человеческих сил, был, конечно же, самым ярким впечатлением детства Ермака, его братьев и сверстников.
