– Сейчас одену.
Миша вышел. Юлька взяла платье, уткнулась в него носом и разрыдалась, она впервые заплакала, после гибели мужа. Со слезами утекало ее состояние 'помню – не помню', она все вспомнила. Посмотрела Юлька на платье, в нем появилась мокрое пятно. Она его встряхнула, одела, умыла лицо водой из-под крана. Покрутилась Юлька перед зеркалом. Женщины в палате затаили дыхание, Юлька из жалкого создания, на их глазах превратилась в цветущую женщину в платье с цветочками.
Юлька вскочила, посмотрела на ноги, на тапочки неизвестного размера, и села на кровать.
Одна из женщин сообразила и дала ей свои босоножки. Юлька взлетела от радости, надела их, они ей были как раз, и выскочила из палаты. Миша смотрел на дело своих рук и засветился от счастья, что Юлька, прекрасная Юлька, вернулась к жизни. Она гордо сошла с крыльца и пошла с ним в парк, спрятанный от посторонних глаз забором. По парку ходили люди, встречались известные актеры, Юлька их узнавала, улыбалась и шла с Мишей дальше.
Глаза без всякой хитрости, можно сказать покорно, взирали на говорящего хозяина дома. Хозяину лесть в глазах слуги, пусть временного, очень нравилась.
Посторонний наблюдатель мог бы сказать, что между ними протекает беседа, полностью устраивающая обе стороны переговоров. Хозяин, Харитон давал указания бригадиру ремонтной бригады Огарку. Огарок составлял контракт, оговаривал цену, время, материалы. Бригада, в составе трех человек, сидела на крыльце и курила, перед очередной работой. Харитон купил по бросовой цене особняк своего друга у его жены, а теперь по минимальной цене хотел сделать в нем капитальный ремонт.
Огарок обладал одной способностью, когда он видел, что хозяин скупой и будет прижимать его бригаду, он начинал смотреть так преданно в глаза хозяину, что о нем трудно было бы даже подумать, что бригадир чем-то не доволен. И внешне все было тип – топ.
Миша Мухин прибыл на место преступления. В хорошо отремонтированной квартире лежал труп хозяйки без всяких следов насильственной смерти. Три его помощника осматривали квартиру, следов грабежа не было. Все в квартире было аккуратно расставлено, пыли и той нигде не было. Полированные поверхности мебели сияли первозданной чистотой. Хрустальная ваза стояла монументом чистоты, на связанной крючком салфетке по середине обеденного стола. Стулья, как солдаты на параде, ровно стояли по обе стороны стола. Редко бригаде Миши приходилось видеть такую чистоту на месте преступления. Все предметы стояли на своих местах, и даже мертвая хозяйка лежала на своем месте, на раскрытой постели, в которую она легла в опрятной ночной рубашке с кружевами, спать, и уснула красиво вечным сном. У входа в квартиру стояли два человека, вызванных из соседних квартир в качестве понятых при осмотре места преступления.
