XXXVII. Вожделенная мать Феврония была озабочена, так как преставился верный священник, назначенный пастырем у них, присланный отцом Григорием. Однако ей было сообщено богом, что теперь новый священник будет лучше пасти их, и она написала письмо блаженному Григорию, прося достойного священника. Тогда святой сказал святому Матою: "Возлюбленный сын, пока воин [букв.:всадник] не вступает в бой, нельзя узнать его победоносность над многочисленными войсками, и не получает он дара от царей; когда же он выказывает доблесть, боевая его сила становится для всех ясна, и царь справедливо награждает его множеством подарков.
И ты покорись моему слову, именно согласись всемерно быть священником церкви всесвятой Богородицы в Мере, как победоносный воин Христа, и я надеюсь на Христа, что ты стяжаешь славное дело". Он припал к нему со слезами и сокрушенно сказал:
"Прости меня, отец, так как твоей святости известно, что я никогда не был ослушником твоего веления, но теперь не могу сделать то, что ты приказываешь мне".
Святой сказал: "Можешь силою господа! За одно с прочими добродетелями стяжай теперь полное послушание! Осеняю я крестом Христа, чтобы ты уничтожил всякое препятствие".
Видя непреклонную волю учителя, вожделенный чудотворец Матой покорился его словам вопреки своему желанию и божьею волею сделался священником в женском монастыре. Матой был велик и славен делами. Сорок лет, пока он был священником в Мере, никто не слышал от него праздного слова и бесполезного возражения, что само по себе достаточный для людей грех, как говорит господь: "За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда". И не в этой только мере он был велик. Видевшие его не дерзали праздно развлекаться под влиянием его воздержанной жизни, святости и безукоризненного поведения, так как для всех он был пример хорошего.
Матой сохранил истинную девственность не только плотью, но и душою и словом, слухом и зрением, ибо блаженный говорил, что "Монашеством называется воздержание".
По этому-то поводу боголюбивая Феместия, деканисса Мере, сказала: "В продолжение сорока лет, пока я была деканиссою, а Матой – священником, он ни разу не брал кадильницы из моих рук".
От чрезмерных трудов Матой занемог. Блаженный неослабно преумножал молитвы, воздержание от пития, голодание, бдение, стояние и коленопреклонение; он сокрушал страсти тела и обессиливал врагов духа, никогда не пропускал церковной службы без уважительной причины и болезни; одежда его, как и пища, была самая простая.
