А вообще-то нас трудно понять: кто мы такие и какой нации – все мы смоляне, пыхтяне. Медвежий язык понимаем лучше чем районных лекторов, хотя и они не ушли далеко от медведя. Школа у нас сгорела пятнадцать лет назад, а на новую денег нет. Да и зачем? Все равно выше алкоголика у нас никто не поднимался. А приезжие учителя через пару лет подтягиваются к тому же уровню и начинают рычать как медведи.
И деньги наши никто не принимает, ни один госбанк. В деревне пользуемся ещё «керенками» да «екатеринками». Голодом не живём – грибов, ягод, рыбки, дичи хватает. Вот с водкой напряжёнка, изворачиваемся, кто как может. Мухоморы настаиваем, дурь-траву пьём, багульник нюхаем, да и у каждого своей дури хватает.
Был участковый, тридцать лет правил, а последнее время, как напьются мужики, так нового участкового избирают (все уже перебывали). Да и зачем нам участковый? Все равно закон – тайга.
А по нынешним временам только у нас и жить. Хоть какой-то порядок есть. Коснётся нас цивилизация – тут нам и конец.
Наклонив над тетрадью внука полуседую, полу-лысую голову, дед задумался.
– Ты что, дед, устал что ли? А как мне было на трёх уроках мучаться в школе?!
Деду стало стыдно, и он судорожно стал выводить цифры и подсчитывать какие-то несуразные, запутанные до маразма, задания.
– Вот мы учились: дважды два – четыре, и всё. А тут ведь тоже четыре, а попробуй, докажи. Мозги скрипеть начинают.
– Дед, опять мне тройку поставят за твою писанину. Мало тебя бабушка ругает! И не лезь со своими примитивными доказательствами.
Дед закипал, но терпеливо выводил: «Один плюс один меньше трёх, но больше нуля». Деду так и хотелось написать: «Равно двум», но этого, как раз, и не требовалось. На той неделе он проявил подобную инициативу, так его всей семьёй за оставшиеся кудри таскали да приговаривали (уж, что только не приговаривали). Поносили за то, что в школе на пятёрки учился, и за то, что кандидатскую защитил по самой ненужной специальности.
– Кто же эти программы составлял, если даже с кандидатским стажем непонятно ничего? Первый класс не могу осилить! И кто только вас учит?
Дед проявил решительность и усадил внука за стол. Внук верещал и сопротивлялся как мог, но потом, пообещав рассказать всё бабушке, сел и начал карябать в тетради.
Заскрипела дверь. Пришла бабушка с работы. Дед это понял по скрипу дверей, так как и дверь, и бабушка скрипели совершено одинаково. Внук, с перекошенным от страдания лицом, кинулся к ней и завопил:
