Иван снова покраснел и засмущался.
– А говорят, будто мадмуазель Золотицкая шпионка аглицкая, ужели правда? – спросил он простодушно.
– А ты бы не совался более в гадюшник этот, – хмыкнул генерал, – целее бы был, ей Богу! Салон этот на Фонтанке это же место не простое! Там черт-и-что творится, там уши и аглицкие, и датские, и французские изо всех углов торчат.
– Так значит, правду говорят? – снова спросил Иван.
– А ты думал, при нонешнем строгом нашем государе, отчего такие вольности в салоне этом позволяются, будто при Елисавет Петровне или при матушке государыне Екатерине? Ты думал, почему?
– А… – невнятно промямлил Иван.
– Вот то-то! – назидательно подняв палец, подытожил генерал, – так что, держись как ты корнет подальше от этих мамзелек Золотицкой и иже с ней.
– А с Дашей Азаровой можно? – простодушно спросил Иван.
– А с этой, – подумав хмыкнул генерал, – с этой можно! …
С Каменским после дуэли устроили мировую пирушку.
Напились как зюзи.
В пирушке участвовали еще Мошков, Краузе, Желтухин и Нейдгарт.
Все напились, а потом принялись чудить.
Решили поехать в зверинец, что держал итальянец Вито Тиццони, и там напоив медведя пивом, устроить с ним сеанс греческой борьбы.
Но по дороге, вместо зверинца, попали в турецкие бани крымского татарина Гирея.
– Зэлаете девоцэк? – спросил хозяин, когда утомившись от горячего пара и паров вина, офицеры окончательно разомлели на горячих мраморных плитах.
– А что, Гирей, а татарок на такой случай держишь? Или чухонок с Литейного нам подсунешь? – спросил Каменский.
– Можно и татарок, – сладко ухмыляясь, сказал Гирей.
– А есть у тебя не черненькие, а светловолосые татарки? – спросил Каменский.
– За хороший дэньга всё найдем! – сказал Гирей.
ГУБАРЕВСКИЙ – СЦЕНА В ТУРЕЦКОЙ БАНЕ
Выходя из заведения Ахмед-Гирея, Иван сказал Каменскому, – не журишься на меня из-за Надин?
– Да что ты, братка! – воскликнул Каменский, хлопая приятеля по спине, – на войне такого товара много будет в обозе нашем, вот увидишь!
– Эх, кабы скорее война! – вздохнул Иван – Что, крестов на грудь захотелось, корнет? – хохотнул Мошков.
– Это он своей новой любови – Дашутке Азаровой в ментике с крестом показаться хочет, – вставил Нейдгарт.
– Будет тебе война, корнет, – пообещал Краузе, – и если не с Англией, так с Францией, но будет!
