Что?
Я очень молила Боженьку, когда была маленькой, чтоб он сделал мои ножки здоровыми. Но он не сделал. Тогда я решила стать врачом, чтоб вырасти и вылечить саму себя. Но я рано поняла, глядя на всех этих докторов и докториц, что все на что они способны, это сокрушаться и обещать невозможное. И тогда я выбрала философию.
Почему?
Чтоб найти ответ – почему нет Бога, и почему нет справедливости…
Бог есть.
Бога нет.
Бог есть…
Тогда почему ваш Бог не даст вам счастья?
А откуда вы и это знаете?
Знаю.
Когда Гена вышел с сумками за ворота, где под парами поджидал его трестовский УАЗик, он посмотрел наверх – в окно веранды с видом. Аннушка стояла за тюлем занавесок и осторожно махала ему рукой.
Господи, Господи, помоги мне, помоги мне избавиться от напасти этой ненужной мне любви! И засуши, Господи, мою эту любовь к Алле. Как Ты засушил не накормившую Тебя смоковницу…
Господи, прости меня, что я такой. Прости и освободи меня.
Уже трясясь в машине, в кармане полушубка Гена нащупал сложенный листок.
"Гена! Вы умный и честный. Вам надо учиться. И вообще, пишите мне, а я буду писать вам. Все у вас будет хорошо, а когда станет грустно, посмотрите вниз на свои ноги. Они у вас длинные и здоровые. И не гневите ВАШЕГО Бога. Аня" Старшая.
Первый раз за границу на гастроли – и сразу в Лондон… Вот это да! Настюшка не верила своему счастью вплоть до самого отрыва их "Ту" от взлетной полосы. Она в труппе. Она танцует в "Жизели" и в "Лебедином". И что самое главное – она летит с театром в Англию. Она – Настюшка Донскевич через какие-нибудь три часа полета вступит на землю той страны, о которой мечтала еще когда пятиклассницей под песни "Битлз", вырезала из журнала "Ровесник" фотографии удивительно стильной Твигги, и обожаемого и бесконечно милого Пола Маккартни.
Равиль Абдурахманкадырович не обманул… Не обманул, но…
Настя усмехнулась своим мыслям и легкая тень брезгливости пробежала по ее лицу.
Равиль… Он подложил ее своему другу – нацмену лет шестидесяти пяти. Какой стыд и ужас она испытала тогда… Какой стыд и ужас!
Равиль заехал за ней в общежитие на его… На его новенькой "шестерке". В машине кроме Равиля сидел пожилой мужчина с плоским и толстым лицом желтого цвета, как у восковых яблок из кабинета ботаники.
Это Ахмед Мурадович. Мой большой друг. Пусть он будет другом и тебе, – сказал Равиль.
А когда они приехали в гостиницу "Советская", где у Ахмеда Мурадовича был снят двухкомнатный номер – люкс, и когда они выпили шампанского с коньяком – "бурого сибирского мишки", как пошутил Ахмед, Равиль шепнул Насте, – хочешь поехать в Англию и Америку, – не капризничай и приласкай моего друга, у тебя получится.
