Он писал часто, почти каждую неделю, а она отвечала изредка. Может один раз в три месяца. В письмах на пылкость его признаний отвечала сухой хроникой своих университетских буден. А потом, на второй год и вовсе перестала писать. А когда Гена получил отпуск десять суток, и примчавшись домой, едва расцеловав мать бросился звонить Аллочке, вдруг узнал ошарашившую его новость: Алкина бабушка на том конце детским своим голоском актрисы травести прозвенела словно колокольчик, – а Аллочка замуж вышла и с Борисом Анатольевичем – мужем ее теперь уехала в свадебное путешествие к Черному морю…
Весь отпуск Генка ходил чернее тучи, все порываясь рвануть в Сочи… Но где там!
Паспорта нет, а по его военному билету путешествовать только до первой комендатуры!
Потом уже из армии, он послал ей поздравительную открытку. И больше не писал.
По тропинке, что серпентином петляла по дну крутого овражка, прорывшего массивное тело песчаного обрыва, Гена спустился к Иртышу. Любочки не было. Он расстегнул хэ-бэшку, бросил ремень и фуражку на песок. Сел лицом к воде, подхватив колени, как это всегда делала Любочка. А вон вдали и Елисеев приближается… Нет, не Елисеев. Их там двое. Нет, даже трое. Да они еще и в форме! Да и с автоматами. При приближении солдат, Гена встал, застегнулся на всякий случай, и подпоясался.
Эй. – крикнул старший из краснопогонников, – вы бы сержант, шли до части своей.
А что? – наивно поинтересовался Геннадий.
А то что осужденные убежали… Тут где то могут… Вы не видели никого?
Я? – по идиотски переспросил Гена, – не, не видал.
Солдаты проследовали дальше вниз по берегу.
Интересно! Зэки беглые, ну дела! Гена усмехнулся, и снова расстегнул форменный ремень.
Эй. Эй! Эй. Солдатик! Еле – еле послышалось вдруг из кустов что под самым обрывом, где овражная тропа выползала на пляжный песок.
Эй, солдатик, подь сюда, не боись!
Гена прищурившись стал глядеть во все глаза туда, откуда доносился призыв, но ничего так и не увидал.
Подь сюды, денег дам.
Гена осторожно приблизился, и тут таки разглядел в кустах двух дядек в серой робе и таких же темно-серых кепи.
– Ты молоток, кореш, что нас краснопогонникам не сдал… Молоток! Ты не боись, ты сбегай в сельпо, принеси нам похавать да выпить, вот деньги, возьми, тут тебе еще и самому на курево да на ханку хватит. Дядька, который говорил, протягивал несколько скомканных бумажек: трешки, пятерки…
Ты нам похавать принеси, и еще купи там в аптеке йоду и бинтов. Только, ты кореш, нас не выдай, ато мы тебя того…
