– Эй ты, чучело, просыпайся! – во всю лужённую глотку гаркнул толстяк, наклонившись к самому уху жертвы. Пожилая тётка аж подскочила в ужасе, уставившись на злодея.
– Пришёл час расплаты, старая дрянь! – рявкнул со злостью Греков.
– Веня? Это ты? Какого чёрта ты здесь делаешь? – прозвучал противный, полный удивления голос тёщи.
– А по душу твою пришёл, мамаша, хотя какая ты мне к дьяволу мамаша? Старая жирная ведьма! – ответил зять, тряхнув совковой лопатой. – Отъелась на моих деньгах, корова! И дочка у тебя такая же свинья, вся в тебя! Как это меня угораздило с вами связаться, с вашей семейкой гнилой? Вот ведь влип по самые помидоры…
Тёща боязливо посматривала на угрожающую лопату в руках зятя, а он продолжал балагурить, отводя душу.
– Сейчас я устрою тебе Варфоломеевскую ночь! А потом уж до дочки твоей свинорылой доберусь. Я вам всем, суки, отплачу за сломанную жизнь. Давно я об этом мечтал.
– Веня, Венечка не бери греха на душу, я тебя умоляю… – запричитала пожилая женщина, но толстяка это только рассмешило.
– Ни хрена Нина Васильевна душе моей не угрожает, потому как, если я тебя оприходую, так то не грех будет, а дело благое! Меня ещё благословит боженька, что от такой сволочи землю избавил.
– Прости меня, Венечка дорогой… – пропыхтела мамаша.
Греков был не умолим.
– Да за твои козни, тварь жирнозадая, я б тебя сначала повесил, потом пытать начал, а затем расстрелял! Жаль нельзя этого сделать, придётся лопатой обойтись, но уж я не подкачаю, – заверил он. – Всё хватит, натерпелся… Натерпелся я от вашей семейки, теперь вы мне за всё ответите. И знайте, Нина Васильевна, вас я грохну с особой радостью!
– Веня, не надо, не надо, ну погорячился и хватит… – взмолилась тёща.
– Спи спокойно, старая развалина, – непринуждённо сказал Греков и огрел горячо любимую матушку широким совком по голове…
– Урааааааа! – заорал счастливый злодей, прыгая от восторга. – Эх, почему же я не сделал этого раньше? Потерянные годы!!! – пожалел он сокрушённо, но снова оживился, увидев труп тёщи с перекошенной физиономией.
– Мама, как вы себя чувствуете? – заботливо поинтересовался толстяк у покойницы.
– Может вам принести чего? Чайку не изволите?.. Странно… Обычно вы без умолку трендели, а теперь молчите… Странно! А теперь молчите, к чему бы это? – наигранно удивился убийца. – А должно быть вы, Нина Васильевна, сдохли! Иначе глотку вам не заткнёшь.
Греков раздосадовано махнул рукой.
– Эх, жалко, я друзей своих пригласить не могу, сейчас бы выпили, отметили радостное событие… – сказал он, после чего заржал на весь дом. – Свершилось моё отмщение, за годы унижений и рабского труда на проклятых грядках! И раз уж вы, Нина Васильевна, так любили свой огородик с грядочками, то там-то я вас и прикопаю. Слышишь ты, старая ведьма? В аккурат между лучком с редиской тебя уложу! – обратился Вениамин к трупу, затем немедля стащил убиенную с кровати, поволочив за толстые ноги к выходу, кряхтя и тяжело дыша. По пути голова тёщи ударялась о высокие пороги, пока злоумышленник не доставил тело к огороду, полному стрекотания сверчков.
