Амти пошел к хозяину.
– Геворг Чауш требует четыреста золотых. – И от себя добавил: – В наказание за то, что взимал подать с народа и мучил людей незаконным образом.
– Почему так много просит?
– Не знаю, он сказал – четыреста.
– Ладно. Я дам эти деньги. Но возьми с него слово, что он про это никому не скажет.
Я увидел в щелку, как Фатим-эфенди встал с постели, накинул на себя халат и со светильником в руках ушел в какой-то закуток, потом вернулся с мешком в руках. Протянул его слуге и говорит:
– Ровно четыреста золотых. Не забудь про условие.
– Геворг-эфенди, – сказал слуга, подавая нам мешок с золотом, – Фатим-эфенди просил никому не рассказывать об этом случае.
– Что ж, можно, – сказал сасунец и, пожелав Амти спокойной ночи, притворил дверь сборщика налогов.
Я подхватил мешок, и мы пошли обратно.
Геворг Чауш знал, у каких несчастных отобрал сборщик налогов эти с трудом заработанные деньги.
«Дядюшка Улианос, не спишь? Держи свои двадцать золотых, купишь себе завтра упряжку», «Айсор Саак, вижу, детишкам твоим не спится от голода. Вот тебе пятнадцать золотых, купи молока деткам», «Кум Мартирос, вот тебе десять золотых, подправь балки в погребе, вот-вот обвалятся»… Так, следуя из села в село, поднимался Геворг Чауш на кровли самых бедных домов и бросал в ердык горсть золота.
Подошли мы к последнему селу. Здесь на отшибе стоял чей-то дом. Я увидел веревку, привязанную между тополями. На ней белела пара мужского белья и пара шерстяных носков. Год назад хозяин этого дома ушел и не вернулся, бросил жену и ушел из села. Жена его каждую субботу стирала одежду мужа и развешивала во дворе, чтобы прохожие думали, что в доме есть мужчина. А иногда, забравшись на кровлю, принималась пришивать пуговицы к рубахе или же делала вид, что латает протертое место.
Когда ее спрашивали: «Салви, а где же Мкро?» – она отвечала: «Только что с поля пришел, отдыхает». Или же говорила: «В горы Мкро ушел, скоро вернется». Или же: «Воду вот грею, Мкро купаться будет». Изо дня в день придумывала Салви разные отговорки, смущенно пытаясь скрыть отсутствие мужа, в надежде, что когда-нибудь Мкро вернется домой. Соседи догадывались, что Мкро давно уже нет дома, но делали вид, что верят Салви. Кое-кто из них видел, как поздно ночью, когда все село спит, Салви плачет одна, сидя возле лучины.
Геворг бесшумно приблизился к развешанному на веревке белью и сунул в карман штанов пятнадцать золотых.
К рассвету у нас осталось всего десять золотых.
