– Эфферим! Молодец! – сказал начальник тюрьмы и вместе с палачом Расимом-эфенди и несколькими жандармами повел господина Аветиса к наместнику.
– Изменник, народ свой и веру предал! Продажная шкура! – кричали арестанты им вслед. Я тоже не выдержал и крикнул:
– Низкий предатель!
Под надзором двух жандармов я был водворен в свою камеру. На следующее утро разнесся слух, что наместник Ферик-паша с любезностью принял господина Аветиса, окрестил его Мехмедом-Халытом и, возведя в жандармы, отправил в Муш для борьбы с армянскими повстанцами.
И, значит, мои опасения не были лишены основания. Меня подселили к манаскертскому учителю, чтобы я последовал его примеру, стал вероотступником и пошел на службу к султану.
Но мне суждено было идти другим путем. В ту же ночь я вытащил из стены штук семь кирпичей и, сделав дыру, достаточную для того, чтобы пролезть в нее, с большими предосторожностями выскользнул на рассвете из багешской тюрьмы.
Погонщик мулов из Хута Из Багеша в долину Муша шел какой-то человек, погоняя перед собой нагруженного мула. На мое счастье, веревки, связывающие поклажу, расслабились, и груз вывалился на землю. Что уж там было, какой такой груз, что вез этот человек, – не знаю. Но я заметил, как он в отчаянии стал озираться по сторонам, словно выискивал кого-нибудь, кто бы ему мог помочь. Я подбежал к нему, мы вместе водрузили поклажу на мула, крепко-накрепко затянули веревки и завязали их на брюхе.
Познакомились. Погонщика мула звали Еранос.
– Возьми меня в попутчики, – попросил я.
– Отчего не взять, пошли вместе, – сказал дядюшка Еранос.
Он, конечно, не подозревал, что я беглый арестант. Он просто обрадовался, что в пути у него будет собеседник. Я был голоден. У него хлеб был, он отломил мне ломоть и дал немножко изюму, купленного, по всей вероятности, на багешском базаре.
Мул шел впереди, мы следом вышагивали.
Это был большак, который вел в сторону Муша. Не знаю, кто-нибудь из вас шел по этой дороге или нет и посчастливится ли кому-нибудь из вас пойти когда-нибудь по ней. Благодаря случаю я прошел по ней до самых Хутских гор, да еще и в сопровождении погонщика мулов, который оказался прекрасным рассказчиком.
Багеш с монастырем Кармрак и с шумной речкой своей, ударяющейся о высокие стены крепости, остался в ущелье. В ущелье же остались каменная тюрьма и богатые покои Хачмануков с резным балконом.
От изюма мне захотелось пить. Погонщик сказал, что еще немножко – и мы придем к холодному роднику. И впрямь, вскоре мы оказались возле ключа с чудесной ледяной водой.
