А потом вдруг засомневался. Вдруг да не в тот дом вошел. Быстро метнулся я в сени, чтобы выскочить на улицу, да за балку задел, что-то с шумом упало. Лампадка была. Ладно, подумал я, что с того, что я съел в чужом доме кусок гаты и опрокинул в темноте светильник, не такое уж это преступление.
Потянулся я рукой к щеколде, и вдруг какой-то глухой звук дошел до моего слуха. Откуда, думаю, это? И вижу – в стене дверь; толкнул ее, очутился в просторном хлеву.
В хлеву было темно, сквозь полутьму я разглядел какого-то человека, он что-то мастерил. Луч солнца, пробившись из узенькой щели, слегка осветил хлев. Я немножко освоился в темноте. Пол в хлеву был вымощен булыжником. Местами камни от сырости блестели, особенно возле ясель, где сидел человек – солнечный блик играл у него на лице.
– Кто тут чинит приклады? – спросил я в нерешительности.
– Что у тебя, давай, мастер Шапин сделает, – отозвался из полутьмы человек, не поднимая головы.
Незнакомый мастер работал, сидя на куске войлока. В руках он держал старый затвор, который пытался вправить. Широкоплечий был мужчина, большелобый, с кругловатым лицом, усы рыжие с загнутыми острыми концами. Среди черных волос выглядывала луной плешь. Рядом с ним стоял сундук, а за спиной – седлообразный помост, который напоминал стол плотника.
Мастер Шапин был родом из Гарахисара. Совсем еще молодым бежал из родного села и после долгих скитаний обосновался в Сасуне. Я слышал, что он сын плотника и унаследовал ремесло отца. Но больше он славился тем, что изготовлял приклады и искусно чинил затворы.
– Вот, паша послал, – сказал я и, вытащив приклад из мешка, протянул ему.
– Паша, говоришь?
– Сероб с Немрута.
– Все сейчас пашами заделались. Может, и ты хочешь пашой стать? – Он взглянул на меня насмешливо.
– Нет, я простых людей сын.
– Ремеслом каким владеешь?
– Сапожничаю малость.
– Хорошее ремесло, в жизни не раз тебе пригодится. А читать умеешь?
– Умею, – сказал я.
– «Пес и кот» читал?
– Да.
– Башмак мой прохудился, залатать сумеешь? – спросил он.
– Сумею, да только инструмента нет.
– У меня есть. Сядь рядом, сынок, займись делом, пока я ружье починю, – сказал он и снял с ноги башмак. В башмак песок набился, он вытряхнул и дал мне. Я понял, что он скорее испытать меня хочет, а не то чтобы всерьез починить предлагает. За спиной у него лежала большая военная сумка. Он вытащил из нее сапожный инструмент, я сел рядом с ним и принялся латать его башмак.
Мастер Шапин починил затвор, с которым до этого возился, и взялся за серобово ружье, а я с пылом занялся своим старым ремеслом. Работали мы молча и словно соревнуясь. Когда я кончил дело, он надел башмак и, положив руку мне на плечо, сказал:
