В селе Гели (еще его называют Гелигюзан), что в Сасуне, правил дом Пето, в Шенике – дом князя Грко, в Семале – дома Кятипа Манука и Марто. В Талворике самыми видными людьми были князья Макар, Амзе, Татар.
Еще тридцать лет назад в «Арцвике Таронском» про Муш и про мушцев написано: «Позавидовать следует муравью и птице дрофе. Муравей сам добывает себе пищу, дрофа всегда рядом с возлюбленным своим мужем. Позавидовать следует пташке, которая откладывает яйца и высиживает птенцов, оберегает их, защищает, учит своему птичьему языку и свободному полету. Мушский армянин много несчастней их… Он раб султана и пленник аги. Побои – так что кости в порошок стираются, рабство – хуже пленения. О родник, бьющий в этой долине, родник, из которого мушец пьет воду, о милое поле, на котором он, весь опаленный солнцем и весь в поту, пашет и жнет, и бычок, которого он своими руками холит, ведь это все – не его.
Муш – замшел. Тарон – отняли, жители постепенно разбрелись, подались кто куда, многие от голода погибли… Ждали последнего глашатая, чтобы пришел и сказал: «Таронский дом, мол, разрушен, а все сыновья его заживо погребены под обломками».
Но, к счастью, последний глашатай не пришел. Вместо него пришла весть о национальном возрождении. Измученный мушец ожил.
Так было еще однажды – когда настоятелем церкви св. Карапета был отец Ован. В причудливой одежде, вооруженный мудреным английским оружием, в нашу страну прибыл именитый армянин из Персии по имени Овсеп Эмин. Он прошел Алеппо и направлялся к Тарону.
Когда он проходил через Хнус, множество армянских пахарей присоединились к нему. Эмин, потрясая «Историей Армении» Мовсеса Хоренаци, восклицал: «Почему вы терпите такое? Беки и князья вооружены и властвуют в вашей стране!» Сельский священник со святой книгой в руках решительно шагнул вперед и ответил:
«Нашего села и всей таронской стороны почтенный гость, ты пришел из страны, которая нам неведома, точно так же, как сам ты ничего не знаешь про нашу страну, о которой сейчас толкуешь… Достойный наш сын армянский, в святой книге написано – через шестьсот шестьдесят шесть лет должен явиться некто, он освободит нас от османской напасти. Ты, сдается мне, не этот человек, поскольку слишком рано пришел. А раз так, возвращайся-ка ты в ту страну, откуда пожаловал».
И Овсеп Эмин, почувствовав, что так оно и есть – рано он пришел, покинул Хнус и через старый Баязет пошел к Эчмиадзину.
Еще сильней глас свободы прозвучал в Тароне лет через сто после Овсепа Эмина.
