ЖЕНЩИНА ИЗ СМОГА
– Кто испил глоток из чаши диалектики Гегеля, тому не отказаться уже от желания допить ее до дна. Гм, с диалектикой действительно хорошо. Не привязываешься ни к чему и ни к кому. Все сиюминутно, вне абсолютности и идеальности. Спелась с диалектикой и относительность. Почему не учат философии с раннего возраста?
Кольца белоснежного дыма плавно взмывали вверх, теряя с высотой форму и управляемость, пока не расползались и не растворялись в заключенной в четырех стенах тишине.
– Да, ты победила в который уже раз, диалектика, к тому же и история-твой союзник.
– Но, прости меня, я влюблена в метафизику, за что сейчас и расплачиваюсь. Но, если б даже любила тебя, все равно расплаты было не миновать. Не я первая, не я последняя. Как у Данте? И я, как все, возмездья не избег.
Смог злорадно проникал через дыхательные пути в легкие, выжигая и обугливая на своем пути не только то, что поддерживало жизнь, но и тяжесть, повисшую где-то там, глубоко в груди, над органом, в тесной связи с которым пребывало сейчас сознание, которое, помимо воли и желания обладателя то и дело извлекало из прошлого отдельные, унесенные временем, фрагменты.
Все логично, все понятно. Вся жизнь, в совокупности, длинная цепочка причинно-следственных отношений. Разуму понятно все, лишь сердце отказывается это все принять либо понять.
Понятия ему чужды. Разве сердцу прикажешь? Впрочем, графу Калиостро удавалось и это.
Ну, да Бог с ним, с прошлым.
Эту мысль перебил острый сухой кашель, от которого едва удалось избавиться.
– Боже, как же жить с диалектикой? Лучше уж с пьяницей! Да, но как жить без диалектики? Ведь метафизика похоронит?! Где же начало? В конце? Или конец исходит из начала?
Пустые мысли, пустые речи, пустые страсти, пустая печаль, пустая жизнь!
– В чем же я провинилась перед жизнью?За что она меня бьет и карает?
Материя объективна, разумна, да, черт возьми, но разумны ли сами разумность, реальность и объективность? И если да, то, откуда, от чего, от кого жестокость и несправедливость?
Тонкие длинные пальцы нежно прильнули к стеклянной пепельнице, потушив окурок о ее стенку.
– Ну и грязная! Интересно, какая она в самом деле?
