Тома уже почти десять лет правда, редко, но все же бывала в их в доме, как близкая подруга его сестры.
И все было бы так, как бывало и раньше, как в море расходятся корабли, если бы не…
Том долго стоял у стены и разглядывал картину, живописца-любительницы, подаренную его сестре, картину, которая, как говорят китайцы, стоила целых десяти тысяч слов.
Человек, стоящий спиной к зрителю, с надеждой всматривался в горизонт, откуда вынырнул розово-голубой легкий парусник – надежда его души. Вот он приближается к нему, совпадает с его взором, надолго остается наедине с ним, успевает обежать самые сокровенные уголки сердца, выполняет все прихоти и мечты. Боже, такое ведь если в жизни и бывает, то всего только раз, и раз этот проносится так стремглав, что не успеваешь, как говорится, даже моргнуть и глазом, и, о Боже, первые секунды ощущения того, что ход парусника, чуть быстрей твоего, и тебе не угнаться за ним, он уже покидает тебя, о Боже, как же так, ведь он уходит, ну остановите ж его, ну хоть кто-нибудь… И вдогонку теряющемуся силуэту, вслед за слезами боли в глазах – будь ты проклят навеки, зачем ты вообще мне являлся на этом свете. И тишина, и вновь пронесшийся по земле смерч неистовой боли, и стон души, возбудив порыв ветра, вновь, в который уж раз, навеявший и нагнавший массивы черных туч, разразившийся страшным внезапным громом, грохотом, обстреляв градом и ливнем землю обетованную, всю ее изрешетив. Впрочем, так повелось с давних пор, и было всегда, когда погибала душа и когда ее бесцеремонно, как ни в чем не бывало, губили и убивали.
– Да,- считал Том,- если человек и умирает, то прежде всего, когда это происходит социально.
Он долго еще стоял у картины, которая его буквально сразила. Хоть мастерство ее исполнения далеко было от идеального, но то, что он в ней прочитал и увидел… О нет, Боже мой, это решительно невозможно,- противился себе Том,- она никак не могла сотворить подобное. Это-то с её характером?1 Том смущенно, неуверенно и удрученно мотал по сторонам головой, ничего не понимая, и ему впервые в жизни показалось, что он въявь ощутил, что значит быть в лесу и не видеть за ним деревьев.
– Да нет же,- уверял он потом себя,- ведь необязательно тому, что я увидел, ощутил, прочитал, отражать чувства и умонастроения художника именно в этом объеме и в этом контексте. Нет, я не верю. Возможно, она подсунула сестре чужую работу, чтоб возвысить себя… впрочем, может…
