Кем предопределен? от и вопрос-то… И каждый, кто берется проследить эти корни, вовлекается в ту беспросветную тьму предположений и догадок, из которой выход только назад - в реальность.
Человек не может не думать, в том числе и над этим тоже. Но пограничник, в отличие от других, не имеет права ни на миг полностью уйти в свои думы, как это постоянно случалось с Ли Эром… Какими бы высокими ни были раздумья, нельзя таким образом покидать земной пост, оставлять реальность без надзора.
Когда Ли Эр уходил в лабиринты своих мыслей, он переставал видеть, слышать… Да, оставалась его пустая человеческая оболочка, безучастно ко всему происходящему смотревшая в сторону границы, и только. Безучастная ко всему миру, так вернее было бы сказать.
Никто не знает, как там на Небесах, но на земле все должно быть в меру… се должно произойти в свое время и по предначертанию ысшей оли, которая нисходит с Неба. том-то и дело, что корни всех явлений, событий и судеб - Там, и нечего искать их здесь, во тьме случайностей. Зачем, спрашивается, мудрить, запутывать себя усложнением простых, очевидных или упрощением сложных вещей? се это лукавство или самообольщение возгордившегося человеческого разума, не более того.
И Дин Хун думать, конечно, думал над этим, совсем не равнодушен был к предопределенью, выстраивавшему его жизнь, да и располагали к этому долгие и монотонные часы бдения в сторожевом секрете или на наблюдательной вышке; но случись малейший звук, малейшее передвижение на границе, он тут же настораживался, моментально возвращался к действительности, готовый к любым ее неожиданностям… То есть умел как бы разделяться, раздваиваться в двух равноценных мирах - мыслительном и реальном, пребывая одновременно и в том, и в другом… Даже когда спал крепким сном, то и тогда мог мгновенно проснуться при первом же подозрительном звуке. Это было в нем с юности, сразу, а потом лишь закрепилось выучкой старого служаки.
Сложность, запутанность, невыразимость, неопределенность, изначальная многозначность, как густая трава, прячут в себе всякую, подчас и ядовитую тварь, которая там, в этой непроходимой чаще, находит себе спасение. Или место для засады. Этой твари Истина и Путь не нужны, они только временно прячутся там, в словесных зарослях…
И эти развесистые словеса нередко служат не только прикрытием для слабости, но и неплохим инструментом всяческих манипуляций, и многие беды человечества зарождаются там, зреют и исходят оттуда.
