Что касается «разгула», могу уточнить: когда сугубо техническая, сугубо утилитарная задача не поддается решению, то для натиска на нее часто используют такие современные методы активизации творческого мышления, как «мозговой штурм» и синектика. Требуется — именно требуется! — генерация всевозможных «безумных идей», полная раскованность фантазии. И еще: у нас в стране изобретательскому творчеству сейчас начинают учить. И методологи установили, что при прочих равных условиях легче овладевают навыками творческого мышления и чаще изобретают те инженеры и рабочие, кто систематически читает фантастику. Поэтому ее настоятельно рекомендуют слушателям курсов.
Прежде чем вернуться к нашему сборнику, упомянем еще о двух психологических барьерах восприятия. Общеизвестно, что каждому виду искусства присущи свои особенности, своя условность и, если хотите, свои «правила игры». В театре нам не мешает фанерная условность декораций, мы к этому привыкли, воспринимаем как должное и не требуем стопроцентной иллюзии. Между тем в кино «фанера» режет глаз. Здесь мы куда придирчивей к достоверности реалий.
Различные виды литературы также обладают своей спецификой, и нелепо судить, скажем, о достоинствах или недостатках «Золотого теленка» исходя из критериев бытового или семейного романа. Другая область литературы, другая поэтика, другая система оценок.
То же следует сказать о научной фантастике. В центре внимания литературы всегда находился человек, его взаимоотношения с другими людьми, с обществом. Человек не ушел и из поля зрения фантастики. В произведениях представляемого сборника есть интересные, достоверные человеческие образы (чего стоит, например, Адам Хичкок из повести Дина Маклафлина «Братья по разуму»!). Но вместе с тем фантастика сосредоточила внимание на том, что в традиционных литературных жанрах часто оказывалось периферийным, подспудным. В центре ее внимания очутились такие проблемы, как «человек и человечество», «человек и будущее», «человек и природа», «человечество и будущее», «человечество и природа». Это положение несложно проверить. Попробуем произвести мысленный эксперимент. Проследим, как в выдающихся произведениях минувшего и даже начала текущего столетий отразился феномен научно-технического прогресса, насколько был замечен и предугадан литературой влекомый им вал перемен, какое место занял в книгах образ подлинного ученого — творца этих сдвигов. Обзор хрестоматийной классики окажется разочарующим: литература всего этого почти не заметила. Какой образ ученого возникает в нашей памяти при мысленном экскурсе от Стендаля до Голсуорси? Это либо рассеянный чудак, либо кабинетный затворник, либо надломленный старик-профессор из «Скучной истории» Чехова… Но как не похожи они на истинных ученых! Однако расхождение тотчас устраняется, едва мы вспомним о фантастике XIX-начала XX веков. Вот где художественный сейсмограф бил бурю! Вот где научно-технический прогресс врывался в судьбы людей! Вот где образ ученого выламывался из скорлупы чудаковатости и отрешенности от дел земных!
