«Может быть, еще обойдется», — думал Марат Магжанович о своей болезни. Близость сына и жены, праздничная суматоха на кухне на время отогнали черное облако над головой.
— Завтра же начинай работу с углем, — сказал он Камиллу.
— Почему не послезавтра?
— Потому что один мудрец сказал: «Не откладывай на послезавтра то, что можно сделать завтра, а если хочешь отдохнуть сегодня, то вчерашние дела сделай позавчера!» Следуя этому совету я стал нобелевским лауреатом, чего и тебе желаю.
Врач смазал спицу йодом и одним движением, словно саблю из ножен, вытащил ее из локтя. Лариса и ойкнуть не успела.
— Вся сила в йоде, — добродушно говорил врач. — рассматривая руку. — Моя шестилетняя дочка однажды гордо сообщила, что тоже написала диссертацию. Я не удивляюсь, прошу показать. Серафима тащит громадный лист бумаги, на котором вкривь и вкось нацарапано буквально следующее: «Ёд и яд очень большая разнастъ. потамушто ёд вылечивает, а яд доёд погибилъ». А? — Врач раскатисто захохотал. — Вот и я вас вылечиваю йодом. Не больно?
Он еще раз внимательно осмотрел руку с обеих сторон, прикоснулся к ранкам темнокоричневым тампоном и подмигнул:
— Вставать однако не спешите.
Едва закрылась дверь, как Лариса села и спустила ноги на пол. Подождала немного, привыкая к этому положению. Все шло хорошо, только сердце сильно колотилось. Придерживаясь руками за кровать, она осторожно поднялась и пошла к двери. В ту же минуту закружилась голова, пол ушел куда-то глубоко вниз, и она упала бы, если бы в палату не вошел Камилл.
— Ну ты, мать, даешь! — сказал он, подхватывая почти невесомое тело. Разве можно сразу? Надо заново учиться ходить.
— Почему?
— Ноги не работали, ослабли.
— Не хочу ходить. Хочу, чтобы ты меня носил.
Камилл показал глазами на загипсованную женщину.
— Не бойся, она ничего не слышит.
Камилл отнес Ларису на кровать и бережно прикрыл тонким одеялом.
— Господи, как я рада! Скоро выпишут домой… Надоело лежать, всю душу вымотало. Вкалывать хочу!
— Надо еще руку разрабатывать.
— Как это?
— Ну, сгибать, разгибать. Принимать хвойные ванны.
— Это все пустяки. Главное — я на ногах! Ты с отцом говорил?.. Не смотри в окно, отвечай!
— С отцом я говорил. Единственное место, где тебе разрешено работать, это алмазный участок.
— А как же облученный уголь?
— Кто тебе мешает экспериментировать с ним на участке? Фактическим руководителем темы будешь ты, а я лишь теоретик и помощник. Меня одно смущает: куда мы денем такую прорву алмазов? Рынок затоварен…
