Я рубил и хрипел. Перед глазами сгущалась красная пелена, но я не сдавался.
Волокнистая конечность отделилась от туловища твари, когда ее пасть была уже перед моим носом. Я опрокинулся навзничь. Сквозь обморочный туман я видел, как Анжелина тащит меня по земле. Тварь снова заговорила. Громко, хрипло.
— Неужели это страшилище… читает мои… Я сел и потер саднящую шею. Надо же, чуть ни прикончила!
— Как самочувствие?
— Больно! Но в целом — терпимо.
Я опустил глаза. Нож и правая рука были покрыты вязкой жидкостью, а в другой руке я все еще сжимал отсеченную конечность с красным шаром.
— Давай вернемся к океану, — произнес я так же хрипло, как и телепатка-душительница, которая все еще исторгала мешанину из обрывков наших мыслей. — Хочу отмыться от этой гадости и узнать, годится ли в пищу наша добыча.
— Давай я ее понесу, — предложила Анжелина. — И советую пошевеливаться, а то это чудо-юдо, чего доброго, за нами поползет.
Конечно, она шутила, но у меня от этой шутки прибавилось сил. Скоро мы вернулись на берег, я отскреб и отмыл запекшуюся кровь. Рядом со мной Анжелина полоскала шар в воде.
— Дай-ка нож, — попросила она. — Сейчас моя очередь отведать туземной пищи.
— Он же размяк.
— Я быстро.
Я не успел ее остановить. Она разрезала шар, мякоть оказалась влажной, ярко-красной, волокнистой. Больше всего она напоминала мясо. Анжелина отрезала ломтик, понюхала.
— Запах вроде ничего.
— Не надо, — сказал я. Но опоздал. Она сунула ломтик в рот, быстро разжевала и проглотила.
— Недурно. Нечто среднее между морепродуктами и конфетами.
— Не стоило этого делать.
— Почему? Кто-то ведь должен был попробовать. К тому же сейчас действительно моя очередь. И я пока отлично себя чувствую. Ладно, по крайней мере, знаем теперь, почему тропа огибала полянку.
— Ой! — Я коснулся ободранной шеи. — Ты была права, и больше мы не будем сходить с тропы. Эта тварь — здешний аналог рыбы-удильщика. Один к одному.
— «Рыба-удильщик»?
— Угу. Она живет в океанских глубинах. У нее есть орган наподобие удочки — стебелек растет из макушки, а на кончике фонарик качается, перед самым ртом. Отсюда и название. Фонарик сияет во мраке, другие рыбы плывут на свет и попадают в пасть к удильщику.
— А зачем этой зверюге читать мысли? Я тяжело вздохнул и пожал плечами.
— Кто знает? Должно быть, это как-то действует на местные организмы. Что ты делаешь?
Она отрезала еще кусочек красного шара и прожевала.
— Ем. А ты что подумал?
Я смотрел на движущиеся тени и прикидывал, сколько времени прошло с тех пор, как я оказался здесь. Анжелина посмотрела мне в лицо, а затем погладила по руке.
