…Ладно, теперь-то какая разница. Одно бесспорно – против такого лома, как «контора», у меня нет приема, и ее предначертание придется выполнять. Аплодисменты и цветы меня мало интересуют, в последнее время честолюбие покинуло меня. А вот уберечь свою шкуру от Ледовского я постараюсь – в конце концов, перед Милой будет просто неудобно.
Работать надо завтра, ни в коем случае не откладывая – завтра Ледовский еще не ждет финала и будет страховаться вполсилы. И работать я буду не как «ковбой», а скорее как «снайпер», хотя и без соответствующего инструмента.
А что делать с Иваном? Поднять на него руку первым я не смогу – даже если Мила права, доказательств никаких. Ладно, что-нибудь придумаем.
Работать буду у входа в офис, на территории больницы, как подсказала Гордеева. Окно напротив входа в офис…
Используя вечерние часы посещения малолетних пациентов, я исходил все закоулки второго этажа, понаблюдал, как приходят и уходят посетители и медперсонал, как ведут себя дети. Попасть в корпус оказалось проще простого, несмотря на пост охраны в вестибюле. И помог мне в этом уважаемый товарищ Борис Аркадьевич! Тот самый бородатый, очкастый врач в мятой рубашке, который стрельнул у Ивана сигарету, когда мы впервые оказались на территории больницы. В бюро пропусков перед постом я сказал, что пришел посоветоваться с Борисом Аркадьевичем насчет своего племянника, который в третьей палате, на третьем этаже.
– Это кто же там у вас в племянниках? – Дежурная в бюро пропусков демонстрировала суровую бдительность.
– Ну как можно его не знать. Его там все знают. Он самый тяжелый…
– А-а, Дима Косицын… Сейчас. Борис Аркадьич, тут к Диме Косицыну и к вам тоже. Посоветоваться… Что? Уже была?.. Нет, это мужчина… Хорошо, выписываю.
Спасибо, добрая душа, Борис Аркадьевич. Как ты мне помог… Придется и завтра воспользоваться твоей помощью, ты уж не гневайся, так надо…
Если вас просят описать внешность человека, то вы всегда начинаете свой рассказ с каких-то характерных особенностей – лысая (или чрезвычайно волосатая) голова, высокий (или, наоборот, слишком маленький) рост, большой нос… Иногда на этом ваше описание иссякает. Все мы запоминаем в основном то, что бросается в глаза в первую очередь. Борода и очки оседают в зрительной памяти с не меньшим успехом.
Гримироваться я умел и любил. Еще с театрального кружка в районном Доме пионеров. Надо сказать – это особое искусство. Сейчас моей целью вовсе не было портретное сходство с Борисом Аркадьевичем.
