* * *
Тренируя своих бойцов в рукопашном бое, в минуты редких перерывов Ландскнехт частенько предавался «воспоминаниям»:
– Помню, в Чечне в 1995-м моя разведгруппа вышла на целое соединение чечей. Нас пятеро, их человек восемьдесят. Отбились, ничего.
– Врукопашную? – позволял усомниться кто-нибудь из молодых боевиков.
– По-всякому, – отвечал Ландскнехт.
Ни в какой Чечне Ландскнехт отродясь не бывал, так как с вооруженными силами распрощался аж за полгода до первой кампании. Тем не менее считал должным поддерживать в подчиненных боевой дух героическими рассказами о собственном спецназовском прошлом. В этих рассказах сам он, будучи в звании капитана, неоднократно попадал в страшные переделки, но всегда умел вовремя применить лихой рукопашный прием или опережал врага огнем на сотые доли секунды. Бандитские же пули проходили в миллиметрах от Ландскнехтовой головы, так как он весьма профессионально «качал маятник»… Бойцы, даже если и сомневались в чем-то, голоса не подавали. Любое отступление от установленной Ландскнехтом «субординации» означало лишь одно – спарринг в полный контакт. А в рукопашной Ландскнехту равных не было, при этом он всегда добивал уже упавшего противника, мог сломать пару ребер, ударить ниже пояса.
– В бою нет правил! – твердил при этом он. – Ни перерывов, ни разминок.
Тот, кто продержался хотя бы две минуты, потом долго ходил в героях. Игорь Кимович внушал вверенному контингенту, что в скором времени они тоже станут такими же мастерами, как и он. И «бойцы» зачастую самоотверженно калечили друг друга, ломали руки и ноги, отбивали внутренности.
– Происходит естественный отбор! – комментировал подобные случаи Ландскнехт. – В моем подразделении останутся лишь настоящие воины!
Свою охранную контору Ландскнехт именовал не иначе как подразделением. Он любил снимать себя и тренировки своих бойцов на камеру, а затем делать рекламные ролики охранного предприятия. Еще со школьных лет Игорь знал, что будет военным. Причем не просто военным, а командиром специального штурмового подразделения. Еще учась в школе, он имел разряды по различным видам борьбы, стрельбе и легкой атлетике, потом поступил в Суворовское училище. Но лишь после окончания общевойскового командного мечта Игоря (тогда Игоря, никак не Ландскнехта) осуществилась. Но тут выяснилась интересная вещь: если в Суворовском и общевойсковом училище Игорь был лучшим по физ– и спецподготовке, то в подразделении спецназа его встретили ребята ничуть не хуже его, а некоторые и покруче. Ничего удивительного, в спецразведку принимали лучших выпускников Рязанского училища ВДВ и других заведений, имевших спецфакультеты. Это был первый удар по честолюбию будущего Ландскнехта. А уж когда на соревнованиях по рукопашному бою он вчистую проиграл такому же лейтенанту Коле Власову, Игорь и вовсе замкнулся в себе, стал нелюдимым и малообщительным. На тренировках изводил себя до седьмого пота… Сослуживцы, в свою очередь, стали косо поглядывать на Игоря. Особенно после того, как молодой офицер завел «моду» – использовать солдат-первогодков в качестве «мешков для битья». Нечто вроде «кукол», описанных изменником Родины Резуном-Суворовым. Начальство смотрело сквозь пальцы – все-таки папа Игоря был в ту пору действующим генерал-лейтенантом. Но однажды юный солдатик воспротивился такому повороту дел.
