Ричи бросил на Ирэн тревожный взгляд.
– Еще не успел. Мы ведь сегодня не общались. Но я могу позвонить ему, если хочешь…
– Мешать тебе не стану.
Ричи направился к телефону. Ирэн покачала головой.
– Мама! Зачем так терзать себя?
– Я промучилась всю ночь и половину утра. Хочу посмотреть фактам в лицо!
– Мама! Эта Регина вообще тебе не ровня.
– Но она делает очень хорошо то, что должна делать женщина в ее положении.
Взяв свой бокал, Моника внимательно посмотрела на дочь. Хорошо, что они вместе, держатся друг задруга и помогают друг другу. Ричи с курносым носом, небесно-голубыми глазами, совершенно не соответствующими его мужественной внешности. И Ирэн, стригущая свои каштановые волосы по моде двадцатых годов, совсем не современная девочка. Но отчаянная и всегда имеет какой-нибудь секрет, словно непослушный ребенок.
Ричи вернулся и сел на диван рядом с Моникой.
– Итак, – начал он, – Дирк говорит, что это был выдающийся праздник. Как всегда, собрался весь бомонд. Как всегда, его отец произнес какую-то бредовую речь. Как всегда, Гюнтер не проявлял никакого интереса к своей жене.
– Повествование, достойное твоего друга, – улыбнулась Ирэн. – Ему следовало бы стать не юристом, а поэтом. Мама же только хотела узнать, как вела себя Регина. Жалась ли она к папочке или нашла себе кого-то еще? Не тискалась ли по темным углам с каким-нибудь горячим молодым человеком? И не тискал ли сам Клаус тайком чью-нибудь грудь? И не встала ли вся женская половина приглашенных в шеренгу, скандируя: «Мы хотим Монику!»…
– Ну, Ирэн! Не делай из меня полную идиотку! Я просто хотела узнать, жив ли он еще.
Ричи хмыкнул:
– Мне надо было заказать его Дирку? Мамочка! Ведь это наш папуля!
– Ладно-ладно. Давайте сменим тему. Кстати, а что за платье было на Регине?
Линда долго звонила в квартиру Ирэн. Никто не открывал. Через какое-то время из квартиры напротив высунулась голова соседки:
– А ее нет.
– Спасибо, я так и поняла!
– Она уехала на велосипеде. Должно быть, не очень далеко.
– Ах да! – Линда повернулась, чтобы уйти.
– Скорее всего Ирэн у матери. Но точно она ничего не говорила.
– Да-да.
– Может, зайдете через полчаса?
– Огромное спасибо за совет!
– Мы обязательно передадим ей, что вы заходили.
– Очень любезно с вашей стороны!
Да, это следовало предусмотреть. Моника после вчерашнего публичного выражения презрения могла впасть в депрессию, и ей, конечно, была необходима поддержка. Неписаное правило гласило, что тот, кто лишен права бывать в доме Марион, мог считать себя изгнанным из Рёмерсфельда. А это самая горькая пилюля, какую можно было подложить такой активной и деловой женщине, как Моника. Ведь она настоящая бизнесвумен. Ее деловые качества не шли ни в какое сравнение со способностями большинства собравшихся вчера у Шмидтов. Но порядок, установленный в доме Марион, не позволял женщине приходить на мероприятия такого уровня одной, без мужчины.
