Дозиметрического контроля на въезде в гарнизон в то время не существовало. Он устанавливался только в дни испытания бомбы на выезде с Опытного поля. Частенько контролеры-дозиметристы останавливали наши машины с загрязненными радиоактивной пылью колесами и низом рамы. Через несколько дней, когда место взрыва уже не имело высокой радиации, контроль снимался, но мы сами привозили радиоактивную пыль в городок, заносили ее на своей одежде и обуви. Не располагая дома ни дозиметром коллективного пользования, ни индивидуальным контрольным прибором, не знали об уровне радиации в своих квартирах.
Но он, несомненно, был. Где-то меньше, где-то больше, но был.
После семимесячного житья в городке дочь и жена стали болеть, у сынишки позже появилась близорукость. Жена, до того цветущая, здоровая, не знавшая врачей, получила болезнь печени, не все благополучно стало и с анализом крови. Можно ли подозревать воздействие радиоактивности? Не знаю. Явных признаков лучевой болезни ни у моей семьи, ни в других семьях ни разу не отмечалось за все три года, пока я служил там. Возможно, повлияли климатические условия, отсутствие овощей, фруктов, молока.
Если бы кто-либо из жителей городка пострадал от радиации, стало бы известно всем. Да, уровень радиоактивного фона в период наземных испытаний был повышенный. Лично мне приходилось производить замеры дозиметрическими приборами и убеждаться в этом лично. Однако это никого не пугало, поскольку нам не было известно о случаях лучевой болезни в городке. Но предпосылки к этому имелись, хотя в то время нас они не беспокоили.
Но достаточно было одной, не видимой глазом радиоактивной частичке попасть в кишечник, легкие, на слизистую, чтобы заполучить болезнь. Такое могло произойти с любым жителем нашего городка, тем более в той обстановке строгой секретности, когда широкой разъяснительной работы не проводилось и население не соблюдало всех мер предосторожности. У меня было и остается мнение, что опасность массового радиоактивного заражения жителей городка даже при наземном атомном взрыве на удалении семидесяти километров, когда радиоактивное облако уходило в другом направлении, было невозможно. Ведь все подтверждается в конечном итоге опытом. Десятки раз мои сослуживцы находились в районе взрыва атомных и водородных бомб, приезжали на Опытное поле, когда земля еще прожигала резиновые сапоги.
Многие офицеры жили не только в городке, но и какое-то время на пункте «Ша», удаленном всего лишь на пятнадцать — двадцать километров от эпицентра взрыва. Некоторые семьи жили на полигоне десять — тридцать лет, и никто не может сказать утвердительно, что кто-то из этих людей страдал лучевой болезнью. Среди равных мне по возрасту военных знакомых гораздо больше умерло тех, кто никогда не был на
