У меня еще не было ни людей, ни техники, выезжать спозаранку на Опытное поле не было никакой надобности, и вместе с Горячевым я уехал в городок.
Прощаясь, Иван Алексеевич поинтересовался:
— Говорят, что ты и ружье привез?
— Охотничье и малокалиберку.
— Поедем завтра, поохотимся. И дело одно сделаем… Выехали в восемь утра — до этого времени из автопарка машины не выпускают.
Утро было тихое и уже жаркое. В сорока километрах от городка свернули с дороги и поехали по ровной степи с прежней скоростью. Водитель как-то находил старый след и вел машину уверенно, не опасаясь наскочить на камень или влезть в яму. Сожженная солнцем колкая трава хрустела под колесами, и казалось, что мы едем по мелкой щебенке. В степи ни души. Только кузнечики вылетали из-под колес.
Примерно через час увидели плоскую возвышенность. Травяной покров на ее покатых склонах был гуще, проглядывались и синенькие цветы. Мы въехали в широкую ложбину, где трава была еще выше. Показались небольшие стога сена. Возле одного стога приютился шалаш. Над погасшим костром висело закопченное ведро. Из шалаша вышел заспанный солдат.
— Много накосили? — поинтересовался Иван Алексеевич.
— Пока шесть стогов. Жара мешает. Зато сено просыхает хорошо.
Позже я узнал, что трава косилась для кормления подопытных животных и изготовления матов, которые потом использовались на опытных площадках.
Еще через десять — пятнадцать километров мы остановились на возвышенности с отрытыми небольшими котлованами.
— Вот здесь будут стоять твои грузовые машины с продовольствием и вещевым имуществом, — сказал Горячев, когда мы отошли в сторону. — Ударная волна тут уже слабая, а выпадение радиоактивной пыли из облака проверим. Это твоя новая задача. Отсюда до «П-2» полсотни километров.
Мои сомнения, что одному будет нелегко справиться с такими расстояниями, оказались напрасными.
— Тебе только проследить надо. Заниматься всем этим будут продовольственники и вещевики, которые приедут из Москвы.
Я начинал познавать свою роль на предстоящих испытаниях и лишних вопросов не задавал.
Спустившись с небольшой возвышенности, мы въехали в безжизненное разрушенное казахское селение. От
глинобитных домов лишь кое-где остались стены. Ни одного целого дома, ни одной трубы. Ни рам, ни кирпичей, ни бревен. Все вывезено хозяевами этих убогих жилищ.
Когда люди уезжали из обжитых кишлаков, освобождая прилегающую к полигону территорию, военные помогали перевозить на автомашинах все, что имели жители, и даже доски полов, потолков — все, что могло пригодиться для постройки жилья на новом месте.
