В это время в кабинет вошел заместитель начальника сектора по политической части полковник Богачев.
— Ну, как на родине Абая? — спросил Алексей Григорьевич.
— Плохо, — ответил я. — Медико-санитарное состояние района низкое. Живут люди сверхбедно. Снабжение и медицинское обслуживание неудовлетворительное. А что касается уровня радиоактивного фона, то он не вызывает опасения. Но антисанитария ужасная!.. — еще раз подчеркнул я.
Полковник Гуреев прервал меня:
— И это говорит коммунист! Советская власть достаточно хорошо беспокоится о народе. Не время заниматься критиканством. Вы свободны!
Остуженный таким финалом разговора, я вышел из кабинета и столкнулся с заместителем начальника сектора полковником Н. Н. Виноградовым. Я доложил, чем занимался в Абайском районе, высказал обиду на Гуреева. Николай Николаевич, верный правилам субординации, остановил меня:
— Я никогда не обсуждаю действия старшего начальника, и о своей секретной командировке надо помалкивать, если не хочешь служить рядовым. Понял?
— Предельно ясно, — ответил я и вышел из кабинета.
В конец расстроенный, униженный, я удалился в свой кабинет и написал рапорт об откомандировании меня из войсковой части, мотивируя просьбу объективными причинами: переход на новое штатное расписание, согласно которому я понижался в служебном положении, и невозможность проживания моей семьи на полигоне по состоянию здоровья. Но подспудно действовали и другие причины: я не находил удовлетворения в работе и добрых контактов с начальством.
Приказ о моем переводе был подписан.
Сердобов подшучивал:
— Везет тебе… А я после отпуска опять возвращусь в нашу радиоактивную квартиру и буду выть зимой от скуки, как вьюга на Опытном поле.
Тоскливое чувство расставания навсегда с полигоном вызывало щемящую боль в груди. Что-то тревожило и заставляло самокритично оглянуться на прожитые здесь три года. Не совершил ли какие-нибудь ошибки, которые будут лежать камнем на сердце всю жизнь? Во всяком случае, совесть моя чиста. Я не убегаю с «поля боя», не покидаю товарищей в беде. Многих вполне устраивала служба в закрытой войсковой части, они стали хорошими специалистами, видели перспективу в научной работе и служебном росте. А некоторые из руководящего состава уже достигли такого уровня, который для них был недосягаем вне полигона, они даже побаивались перевода в другое место. У меня же не было другого пути, как расстаться с полигоном.
