– И от курения бывает польза, – Бондарев прикурил и щелчком отправил по столу серебристую зажигалку.
Листки лизнуло желтоватое пламя, бумага неохотно занялась. Президент прикрывал ее от ветра ладонью. Рыхлые желтые страницы чернели, когда огонь уже подбирался к пальцам, глава государства опустил их в пепельницу, дождался, пока догорят уголки, и сухой веточкой старательно перемешал пепел.
Пепельница стояла на перилах террасы, и ветер порцию за порцией выдувал из нее серую пыль, оставшуюся от сгоревшей бумаги.
– Вот и все. Спасибо тебе.
– Надеюсь, эта игра стоила свеч.
– Естественно, – внимательный взгляд замер на лице Бондарева, потом в глазах появилось удивление, – ты даже не заглянул в папку?
– Нет.
– Почему?
– Бумаги – компромат на тебя, а я не привык думать о друзьях плохо.
– Погоди. Неужели ты думаешь…
– В жизни каждого из нас найдутся дни, о которых лучше не вспоминать. У меня лично таких хватает.
– У меня тоже. Но здесь особый случай. Ты сам знаешь, что есть закон и есть справедливость. В папке были расписки, которые могли бы сильно мне повредить.
– В смысле закона или справедливости? Неужели есть еще что-то, что может повредить тебе?
– Было, – президент глянул на пепельницу, – в России никто, кроме журналистов, и слова бы не сказал, но есть Запад, портить отношения с которым не следовало бы. Они рабы закона. И даже не знаю, хорошо это или плохо.
– Что русскому здорово, то немцу смерть, – напомнил пословицу Бондарев. – Если не хочешь, не говори.
Президент подпер голову рукой, задумчиво смотрел на качающуюся ветку, на которую присела птичка.
– Одна расписка свидетельствовала, что я получил пятьсот пятьдесят килограммов героина в Восточном Афганистане, вторая, что я передал его во Владивостоке. – Глава государства пытливо посмотрел на Бондарева.
Тот присвистнул и покачал головой.
– Впечатляет, – однако он промолчал о том, что в папке было три документа.
Какая разница, если они уже превратились в пепел?
– Это случилось в первой половине девяностых годов, когда я работал в питерской мэрии. Хайновский тогда только начинал всерьез разворачиваться. По делам его питерского филиала в Пакистан поехали четыре человека, среди них и сын мэра.
– Припоминаю эту историю.
– Их взяли в заложники. Удерживали в «зоне свободных племен» между Пакистаном и Афганистаном. Эта территория практически никем не контролировалась. Требовали сумасшедший выкуп, что-то около десяти миллионов долларов. Хайновский тут же умыл руки, сказал, что вести переговоры с террористами не намерен. Не мог же я бросить сына мэра и еще трех российских граждан. Пришлось тайно туда поехать и вести переговоры. Наконец сошлись на том, что в обмен на освобождение заложников я должен буду обеспечить через Россию разовый транзит наркотиков. Я справился, бывшие коллеги помогли.
