Хайновский остался стоять, глядя на фужер с шампанским в руке. Разговор произошел очень быстро и неожиданно.
Прозвучала финальная музыкальная фраза. Клим подвел Ладу к поручням.
– Хотите еще выпить?
– Нет, кажется, я ошиблась, здесь не смертельно скучно. У вас, мистер Икс, очень тонкий слух, потому как я ничего из разговора не услышала.
– Музыкальный, – подняв палец, весело уточнил Бондарев.
Олигархи уже советовались между собой. Липский нервничал и теребил Хайновского за рукав пиджака.
– Михаил, не может этого быть. Тебе не почудилось? Он хочет получить взятку?
– Вот те крест святой, – отвечал Хайновский, – сказал, шестьдесят тысяч.
– А если это подстава? Он же человек государственный и если почувствовал, что под тобой земля зашаталась, то сдаст тебя не задумываясь.
– Я ни на кого не рассчитываю, ты тоже сдашь меня, если понадобится.
– Михаил…
– Я давно перестал быть наивным. Каждый печется только о своем интересе. И я в том числе. Вы меня будете спасать до последнего. Братин знает, что мне очень много известно про него. А ты понимаешь, что следующей в списке после моей стоит твоя фамилия.
– Михаил, – Семен Липский сокрушенно покачал головой, – я за тебя буду бороться до последнего.
– Я побеспокоился о себе сам. Мне понадобится только минимальная помощь.
– Сколько лет жили, с властью дружили, теперь, когда своих людей в верха провели, думал, покой настанет.
– В этой стране никогда покоя не будет, если у тебя лишний доллар в кармане есть, его обязательно кто-нибудь вытащит.
– Я всего лишь хотел получить от него подтверждение, что действую правильно. Через полчаса соберемся в зале.
– Вы опасный человек, – Лада положила руку на блестящий поручень, достаточно близко, чтобы мужчина мог пожелать положить свою ладонь поверх ее.
– Вы любите играть на опережение, поэтому я скажу, что намек понял, но повременю.
Лада отдернула руку от металла, словно тот был раскаленным. В ее взгляде читалась обида, но тут же улыбка тронула ее губы.
– Плохо быть умной.
– Я понимаю, умным труднее получать удовольствие.
– То, что вы делаете и говорите, граничит с хамством, но почему-то мне это нравится.
– Я привык делать только то, что мне нравится, – прошептал Бондарев прямо ей в ухо.
– Вы, как и я, не любите условностей, они скучны.
– Скучны не сами условности, а люди, соблюдающие их. Где здесь может располагаться комната для переговоров?
– Вы бы хоть для приличия сказали, что я вам понравилась.
– Если бы вы мне не понравились, я бы к вам не подошел.
