С наступлением ночи я пристал к берегу, привязал челнок к дереву и мирно уснул в густых прибрежных кустах. На рассвете я проснулся, свежий и бодрый, и продолжал свое путешествие. К вечеру я заметил, что характер местности постепенно меняется. Деревья мало-помалу исчезли, берега стали низкими и совершенно обнаженными. Внезапно я увидел у берега какие-то огромные своеобразные сооружения, напоминавшие постройки, замеченные мною на более удаленном спутнике Марса.
Присмотревшись, я догадался, что это были особой конструкции колодцы. Меня пронизала радостная дрожь. Итак, я приближаюсь к культурной области. Однако даже в бинокль мне не удалось увидеть ни одного живого существа.
В эту ночь мой сон был неспокоен, так как в него то и дело вторгался доносившийся издалека протяжный вой. Помню, я дрожал во сне. Я видел себя снова в ужасном подземельи, окруженным троглодитами.
Наконец я проснулся. В ушах еще звенел зловещий вой. Вскоре этот звук повторился. Сомнений быть не могло — это был вой марсиано-обезьян. Я осторожно взобрался на прибрежный холм. Передо мной расстилалось поле, на котором чернели бесчисленные фигуры «хела-хела». Казалось, животные исполняли какую-то работу. Присмотревшись, я разглядел, что на поле росли какие-то злаки, напоминавшие овес или рожь. Само собой разумеется, эти растения были огненно-красного цвета. «Хела» молотили зерно. Сцена носила безусловно мирный характер, напоминая деревенские пейзажи. Я заметил также, что у этих «хела» был далеко не такой свирепый вид, как у их братьев, населяющих пещеры. Однако у меня не было желания возобновить знакомство с этими кровожадными обезьянами. Поэтому, не долго думая, я сел в челнок и поплыл дальше.
Когда поднялось солнце, я увидел, что достиг цивилизованной области. Огромные поля, засаженные красными цветами, и обширные фруктовые насаждения были обнесены высокими стенами. Судя по тому, как целесообразно была использована каждая пядь почвы, я находился в в высококультурной стране. Конечно, такая культура не могла быть создана обезьянами. Стены были сложены из искусно обтесанных и пригнанных друг к другу камней, кладка которых была весьма своеобразна. Вскоре я увидел огромные каменные строения, похожие на амбары и зернохранилища. На полях пестрели цветы ослепительной яркости, отдаленно напоминавшие наши маки и гвоздики. Окраска их представляла собой все оттенки красного — от темно-багряного до светло-розового. Я уже заметил, что в марсовой растительности не существовало иных тонов, кроме красного. Очевидно, господство красного цвета на Марсе находится в зависимости от каких-то специфических атмосферных условий. Животных по-прежнему нигде не было видно.
