Обнаженные фигуры тоже были достаточно узнаваемы. Разумеется, это были аборигены, жители Свиттенхама, с которыми у Андерсена было уже несколько не слишком приятных встреч.
Наблюдая за танцорами, Андерсен неожиданно сделал вывод, поразивший его самого. Ему и раньше казалось, что Элл и его мускулистые дружки, их мощные гориллообразные фигуры, длинные передние конечности, черепа со скошенными лбами и далеко выдающимися вперед надбровными дугами напоминают ему что-то знакомое, но забытое, отброшенное памятью за ненадобностью, какие-то картинки из учебников истории… Самые первые главы… Ну конечно же, это были неандертальцы. Вот они непонятно как сохранившиеся первобытные люди… Бог ты мой, неандертальцы!
Кончились молитва и танец. Арльбластер указал рукой на Андерсена, прятавшегося в кустах. Оставаясь на месте, все участники ритуального действия дружно развернулись истали смотреть в том направлении, куда указывал жрец. Он громко выкрикнул фразу, а толпа хором повторила за ним: «Эйг мург эг нэгги огги кэй бэт доо!»
Андерсен хорошо расслышал каждое слово, и, хотя он не понял смысла, сказанное оказало странное воздействие на его мозг и психику. Словно бы колдовская сила подчинила себе его волю, сделав его совершенно беззащитным. Это был какой-то гипноз, и Андерсен ужаснулся, когда до него дошло, в какую гибельную ловушку он угодил.
У него перехватило дыхание, он с трудом поднялся на ноги и направился туда, откуда пришел, в Свиттенхам. Никто не пустился за ним в погоню - в этом состоянии он, без сомнения, стал бы легкой добычей. Не помня себя, он по стволу поваленного дерева перебрался через реку, дошел до дома Мендерстона и, перевалившись через подоконник, рухнул на кровать.
У него ломило от усталости все тело, раскалывалась голова, и он многое дал бы сейчас за то, чтобы уснуть, но сон не шел к нему. Ночь не была холодной, но его била дрожь. Время до рассвета тянулось бесконечно долго. Проворочавшись на жесткой кровати часа два, он встал. Андерсен решил, что было бы интересно осмотреть комнаты, в которых прежде жили колонисты, и, достав из рюкзака фонарик, он двинулся по пыльному коридору, в конце которого обнаружил библиотеку.
Полки были тесно уставлены кассетами - на воем лежал толстый слой пыли. Молчаливые ряды кассет не вызвали в нем желания нарушить покой этого кладбища знаний. Чувствуя какую-то вялую апатию, он даже не стал читать названий на наклейках. Незачем ворошить пыль. Луч фонарика скользнул по стеллажам и указал на дверь.
