Обри смотрела на него расширившимися зелеными глазами, словно спрашивая, можно ли доверять его губам и страстям, скрытым в глубине синих глаз. Ей захотелось отвести с его лица темные локоны, но она побоялась, что если сделает это, то не сможет себя сдержать. Обри замерла, ожидая его приговора.
– Ваш ход, полагаю, – прошептал он, удерживая ее на расстоянии, но, не выпуская из объятий.
Из-за того, что вечер выдался теплым, она сбросила жакет верхового костюма и теперь ощущала его дыхание сквозь тонкий батист блузки. Обри была благодарна за то, что он смог остановиться там, где она не сдержалась бы. Она начала смутно понимать, почему не связанные браком мужчина и женщина не должны оставаться наедине, но ей предстояло узнать так много! Она хотела, чтобы этому ее научил Джеффри, если бы ей было так же хорошо, как сейчас.
– Требую два вопроса в наказание за ваше поведение.
Возвращение к игривому тону предвещало Хитмонту новый приступ тоски, и он обречено вернулся к прежней роли. Отпустил ее, откинулся, скрестив на груди руки.
– Валяйте! Признаю свою вину.
– Скольких девушек вы целовали и всегда ли это так приятно? – требовательно спросила она, с задиристым блеском в глазах дожидаясь ответа. От его ответа зависело, сохранят ли они прежние приятельские отношения, или же он понесет жуткую кару.
Остин усмехнулся и притворился, будто хочет ее схватить, но она ловко увернулась и пересела подальше, вне предела его досягаемости.
– Я никогда не считал девушек, которых целовал, но леди среди них была только одна. Да, это почти всегда так же приятно, как сейчас. Особенно с леди.
Запутанный ответ заставил Обри недоумевать, она ли является той единственной леди, и Остин воспользовался ее молчанием.
– Разве Джеффри никогда не целовал вас?
Краска прилила к щекам Обри, и она была благодарна темноте, хотя и подозревала, что Остин в любом случае догадался о ее реакции.
– Ничего подобного, – ответила она почти с испугом. Затем, оправившись от возмущения, ехидно добавила: – Он целовал всегда вежливо, как подобает джентльмену целовать леди, согласившуюся стать его женой.
– Конечно, – ответил граф. При упоминании о браке у него язык прилип к небу. На мгновение он забыл, что она хотела замуж за этого юнца. Это было глупостью с его стороны, ведь между ними лежали препятствия посерьезнее, чем разница в возрасте.
Граф сел и начал переносить ногу с постели, но Обри помешала ему.
– Вы собирались дать отдых вашей ноге. Лучше я сяду у окна, и буду вести себя хорошо, обещаю.
