Гвендолин, не отрываясь, смотрела на него; ее груди быстро и часто вздымались и опускались, задевая его перебинтованную грудь.
– Возможно, меня считают сумасшедшим, – продолжал он. – Но, насколько мне известно, я еще не заработал репутацию насильника, ты меня слышишь?
Его голубые глаза смотрели прямо на нее. Она попыталась найти в них хотя бы намек на обман, но не могла. Она различала лишь смешанный с усталостью гнев.
– Я уже и так рисковал больше, чем имел право, чтобы спасти твою жизнь и привезти к себе домой, Гвендолин Максуин. И я не позволю, чтобы все кончилось тем, что ты заболеешь и умрешь, простудившись сегодня ночью. – Он выждал несколько секунд, пока его слова помогут ей преодолеть страх, а затем осторожно убрал ладонь с ее губ. – Лежи тихо, – хриплым голосом приказал он. – Я согрею тебя, и ничего больше. Даю тебе слово.
Она с недоверием смотрела на него.
– Ты клянешься, что не оскорбишь меня, Макдан? Честью клянешься?
– Клянусь.
Она неохотно легла рядом с ним. Макдан накрыл ее своим пледом и обнял. Его рука обвила талию девушки, и она оказалась внутри теплой колыбели, какою стало его сильное тело. Гвендолин замерла, не смея пошевелиться или вздохнуть. Она ждала, что он нарушит клятву.
Вместо этого он принялся тихо похрапывать.
Казалось, он излучает тепло, которое медленно проникает в ее продрогшее тело. «Оно согревает даже мягкую ткань накидки», – подумала Гвендолин, еще плотнее заворачиваясь в плед. Ее окутывал приятный мужской запах – запах лошадей, кожи и леса. Мало-помалу ощущение от лежащего рядом сильного тела Макдана из пугающего превратилось в успокаивающее, особенно по мере того, как похрапывание становилось громче.
До этого момента она практически ничего не знала о физической близости. Ее мать умерла, когда она была совсем маленькой, а отец, хотя и любил ее, но никогда открыто не проявлял свои чувства. Незнакомые ощущения от теплого и сильного тела Макдана, обнимавшего и защищавшего ее, были непохожи на то, что она когда-либо могла вообразить. Она была его пленницей, и он спас ей жизнь только из-за алчного желания использовать ту силу, которой, как он ошибочно полагал, она обладала. Тем не менее она испытывала странное чувство безопасности. «Ты принадлежишь мне, – заявил он ей. – Я всегда защищаю свое имущество». Она никому не принадлежит, в полусне размышляла Гвендолин, и никто не сможет защитить ее от людей, подобных Роберту, или от ненависти и страха, которые обязательно вспыхнут среди людей в клане Макдана, как только они увидят ее. Она должна убежать до того, как они достигнут его владений. Завтра она ускользнет от этих воинов, чтобы получить возможность забрать камень, вернуться в свой клан и убить Роберта. Роберт должен умереть – это важнее всего. Она заставит его заплатить за то, что он убил отца и разрушил ее жизнь.
