Фредерик в несколько шагов пересек комнату и остановился у камина. Подняв руку, он ущипнул себя за нос, желая причинить боль, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. В течение того времени, пока он и Элинор будут находиться вместе в Девоншире, он должен противостоять искушению остаться с ней наедине. Он не хотел мучить себя образами, подобными тому, что захватили его воображение, когда она стояла перед ним в одном халате с туго затянутым поясом, отчего корсаж плотно облегал ее груди. Ее распущенные волосы оказались длиннее, чем он предполагал, и они красиво обрамляли ее лицо темными волнами. Но еще более привлекательным, чем ее красота, было родственное чувство, которое он испытывал, находясь рядом с ней. Когда оно возникло, он не мог бы сказать. Однако Элинор каким-то образом стала для него не просто желанной, но женщиной, пробудившей в нем незнакомые доселе чувства. В этот вечер она была напугана, и он утешал ее. А она, в свою очередь, беспокоилась о нем, как никто другой. Разве это нельзя назвать дружескими отношениями?
Горящие в камине поленья потрескивали и шипели, а у каминной решетки скопилась зола. Фредерик со стоном рухнул в стоящее рядом старое кожаное кресло. Ему предстояло тяжелое испытание, гораздо более тяжелое, чем он воображал.
– Ты выглядишь совершенно измученной, Элинор, – сказала Селина, опустив на колени свое вышивание и озабоченно сдвинув брови. – Ты плохо спала?
Элинор со вздохом тоже отложила в сторону свои пяльцы. Ей, видимо, придется распустить неровные стежки и начать все заново. Она, как ни старалась, не могла сосредоточиться.
– Я спала достаточно хорошо, – ответила она, солгав. Последние две ночи Элинор лежала в постели, тщетно пытаясь уснуть. Она ворочалась и металась, зная, что Фредерик находится по соседству и их отделяют всего лишь две двери. Она понимала, что не следует беспокоиться по этому поводу, однако не могла не думать об этом.
Элинор представляла, как он лежит в постели с обнаженной грудью. Нельзя сказать, что она раньше не видела обнаженных по пояс мужчин, однако ей не давала покоя мысль о Фредерике в подобном виде. Щеки Элинор розовели, когда перед ее мысленным взорам возникал его торс с теплой загорелой кожей, крепкими мышцами и узкой талией, продолжение которой исчезало под одеялом…
– Может быть, мне стоит поговорить с мистером Уитби?
Элинор осознала, что Селина обращается к ней, и щеки покраснели еще сильнее.
– Прости, Селина. Боюсь, я отвлеклась.
