– Княже, подавать четвертую перемену? – шепнул огнищанин Хельгеру, заставив князя вздрогнуть.
– Подавай. И романеи пусть принесут побольше…
Слуги вносили в гридницу лебедей и фазанов в оперении, ендовы с вином, огромные блюда с редкими восточными фруктами, но пирующих еда больше не интересовала – все ждали начала поединка между ромейским бойцом и новым дружинником Хельгера. Сам Давид между тем с завидным аппетитом поглощал тушеные оленьи потроха, заедая их пирогами. Изучающие взгляды дружинников и самого князя его, казалось, нисколько не смущали.
Когда в гридницу вошел ромейский боец, за столами сразу сделалось так тихо, что стал различим шум капель смолы, падавших с факелов на пол. Во-первых, чужеземный атлет оказался чернокожим. Среди ратников Хельгера были воины, уже видевшие африканцев во время набегов на византийские земли; для большинства русских дружинников человек с черной кожей был чем-то невиданным. Во-вторых, Феодор Маркел, телохранитель Софрония, был настоящим великаном. Сидевшие за столами воины были люди ражистые, могучие и в большинстве своем рослые, но только рыжий норманн Витгейр мог бы похвалиться таким же ростом – но не телосложением. Маркел был словно специально создан богами ради того, чтобы нагонять ужас. Торс византийца был грудой железных мускулов, увенчанной маленькой бритой головой со свирепым лицом, покрытым шрамами; ноги напоминали колонны, выкованные из черной бронзы. Маркел поклонился Хельгеру, потом послу и встал посреди гридницы, вызывающе глядя на дружинников и скрестив на своей необъятной груди ручищи с громадными кулаками.
– Вот мой боец, – сказал Софроний. – Если твой дружинник не струсил, то можно начать потеху.
– Я готов! – неожиданно для всех объявил Давид Таренаци, залпом осушил ковш с вином, вытер рот и бороду рукавом архалука и встал из-за стола.
– Что ты творишь? – не выдержал сидевший рядом с армянином Влад Вороня. – Не сдюжишь…
– Можешь поставить на него свою серебряную гривну, – сказал Давид. – Эй, я иду!
Армянский воин встал напротив византийца; он был на две головы ниже соперника, и по рядам дружинников прокатился вздох – не то сокрушенный, не то удивленный. Однако Давид быстро расстегнул и сбросил свой шелковый архалук, потом снял расшитую рубаху, обнажившись по пояс. И тут всем стало ясно, что легкой победы византийскому бойцу не видать. Армянский богатырь хоть и не выглядел так же внушительно, как Феодор Маркел, но сложение имел геркулесовское. Лишь посол Софроний презрительно фыркнул, бросив на Давида Таренаци короткий взгляд.
