— Это ваша. Вы ее оставили… «Портрет Дориана Грея».
— Вот как! Ну, Игорь, покойной ночи.
— Покойной ночи, дядя Георгий.
Платонов вернулся на веранду. Задумчиво полистал истрепанные страницы, потом вынул авторучку и размашисто написал на титульном листе: «Будущему ученому Игорю Левитскому в память о нарушителе законов природы Георгии Платонове. Не бойся того, что здесь написано».
Он положил книгу на стол, взглянул на часы.
— Мне пора…
Он пожал трясущуюся руку Михаила. Ася с плачем кинулась ему на шею.
— Мы никогда… никогда… — Михаил пытался что-то сказать, язык его не слушался.
— Все-таки хорошо, что я повидал вас, — сказал Платонов. — Хорошо и плохо… Ну, прощайте. Пойдем, Галина, проводи меня.
Они сидели на камне, еще хранящем тепло ушедшего дня. Море с шорохом набегало на крохотный пляжик, зажатый скалами. Справа виднелись городские огни, освещенный куб морского вокзала, цепочка огней на набережной.
— Мы часто купались здесь с Игорем.
Галина не ответила. Она, казалось, окаменела.
Платонов притянул ее к себе.
— Будь умницей, Галина… Продолжай работать. Продолжай работать, слышишь? Со старостью надо бороться, но только так, чтобы это не было противоестественно в круговороте природы. Ты слышишь меня?… Ступенчатый износ — правильная идея. Но человек не должен знать своего часа. Это мешает жить… Ты слышишь? Поезжай в Ленинград к Зыбину, отдай ему запись последнего опыта. Там указан путь… Галя, очнись! Слушай! Я нащупал возможность нарушить кратность обмена. Ты с Зыбиным обязана довести это до конца.
Он встал, снял с руки часы, взглянул на них еще раз — и с силэй ударил о камень. И отшвырнул в море.
— Я иду, Галя… Жизнь вышла из океана. Мы носим океан в своей соленой крови. Я хочу, чтобы это произошло в море…
— Не пущу! — крикнула Галина, изо всех сил обхватив его руками. — Не пущу, не пущу! — исступленно повторяла она.
Он гладил ее по голове, по плечам. Лицо его было запрокинуто вверх, к звездному рою, но он не видел звезд: он крепко зажмурил глаза.
Потом он решительно отвел ее руки. Быстро сбросил одежду и вошел в теплую черную воду. Зашуршала галька.
Женщина, рыдая, бросилась за ним.
— Будь умницей, Галина. У меня мало времени, а я хочу доплыть до выхода из бухты…
Стоя на берегу, она еще видела некоторое время его голову и руки — мерно появляющиеся и исчезающие. Потом темнота скрыла его, но еще долго слышала женщина в ночной темноте тихий плеск воды под его руками.
