И он швырнул мне через всю комнату связку ключей. Я ее поймала.
— Я бы попросил уйти всех. Но сначала уйдешь ты. Ты не слышишь меня? Прощай.
И я ушла.
Вышла на набережную я под проливной грозовой дождь. Особняки возникали из полумглы в бликах молний. Я сжимала в руке ключи так, что мне свело пальцы.
И теперь я нашла эту связку ключей.
Несколько месяцев старалась я не проходить мимо квартиры Хозяина. Даже по противоположной стороне Фонтанки. Тогда добиралась я до своего дома со стороны Московского проспекта, со стороны Майорова и Подьяческой или с одной из Красноармейских, куда выходил наш польский сад.
Но в начале зимы пошла я мимо знакомого дома, влекомая то ли тревогой, то ли тоской. Я свернула в подворотню, посмотрела в кухонное окно под аркою и увидела другую жизнь там, за окном: груду яблок между рам, банки с крупой; тюлевая занавеска отодвинулась, и на меня поглядела через стекло заплаканная рыженькая девочка. Я позвонила в дверь и выслушала от озабоченной молодой женщины причитающееся мне: "Такой здесь не живет".
Я не знала, жив ли он, не знала, где он находится. Может, его унесло в другой век или на другой континент.
Я ходила в театр, покупала многочисленные театральные программы с фотографиями актеров и кратким содержанием балетов и опер. "В смятении и тоске Евгений остается один". Но имя Шиншиллы бесследно исчезло с афиш и из театральных программ. Что сталось с ним, я так и не выяснила.
В феврале встретила я на набережной Фонтанки Сандро. Было ветрено и знобко. Нас заметало колкой недоброй снежной крупой, кололо щеки.
— Помните сказки тысяча и одной белой ночи? — спросил Сандро. — Словно это было сто лет назад.
— Сандро, почему вы рассказывали о ковре? И о маске? И о флаконе?
— Мне Камедиаров что-то наплел насчет коллекции, якобы распроданной и раздаренной; он подозревал, что Хозяину известна судьба коллекции или хотя бы ее части, и просил вскользь завести разговор, упоминая несколько предметов. А я в те поры начитался всякого о Востоке. Потом увлекся, впал в импровизаторский транс. Детали витали в воздухе, я улавливал их тени. Хотите, еще одну историю расскажу?
— Сейчас?
— А что?
— Холодно. И белых ночей уже нет. И того пространства нет, оно закрылось. Как шкатулка музыкальная. Вы всем рассказывали. И Хозяину. К чему сейчас стараться ради меня. Полыньи на Фонтанке, видите? Какая страшная вода, правда?
— Полно, Лена. Вода как вода. У вас глаза на мокром месте. Все равно я вас провожаю. Не молчать же всю дорогу. Лучше слушайте.
