Стуча каблуками, обметая стены маленьким кринолином широкой ситцевой юбки с подкрахмаленной нижней юбкою, я взлетела по узкой лестнице в комнату, где уже зажгли свечи и сдали карты. Леснин обернулся и сказал мне:
— Не сломайте каблук, Лена.
Явился, не запылился. Рука перевязана. Визави сидел Шиншилла в атласном тюрбане с перышком (в костюмерной, видать, свистнул), надвинутом до переносицы и скрывающем повязку на лбу. Фингал подгримирован. Глупости, подумала я, тем заметнее. Разглядев, что он и впрямь намазал губы мерзкой оранжевой жирной помадой, я не выдержала и улыбнулась. Шиншилла подмигнул мне, благо правый глаз у него был здоровый.
— Надеюсь, Ленхен, — сказал Хозяин, — что ты не упала в душевой, не прищемила руку дверью и не вывихнула лодыжку из-за своих несусветных каблуков.
— Обошлось, — сказала я, — правда, я прищемила голову, прикусила язык и обожгла ухо. Однако терплю, в терпении красота, чтобы не сказать красотища, ас-сабр джамиль, чужеземец.
— А ухо-то чем обожгли? — спросил Николай Николаевич.
— Замочной скважиной, — предположил Камедиаров.
— Соляной кислотой, — отвечала я.
— Пробу ставили? — спросил Камедиаров.
— С духами "Огни Москвы" спутала, — отвечала я. — Кто же в наше время пробу ставит? Одна печаль. На себя первым делом и нарвешься.
— Да неужто вы такая низкопробная? — спросил Леснин.
— Я вообще чурка, — сказала я.
— Чур меня, чур, — сказал Хозяин.
— Хотите, я угадаю, во что вы играете?
— И не пытайся, — сказал Хозяин.
— Просим, просим, — сказал Николай Николаевич.
— В три листика, — сказала я.
— Самое смешное, что ты права, медхен Ленхен.
Неделю назад я ответила бы, что всегда права.
— Лена, сыграйте что-нибудь на фисгармонии, — сказал Сандро.
— Что-нибудь восточное?
— Не обязательно.
— Да на ней, что ни играй, все выйдет Бах, — сказал Николай Николаевич. — Баха играют — Бах, Гедике — Бах, этюды Шитте — Бах, "Амурские волны" — тоже Бах.
Я послушно пошла к фисгармонии и сыграла сначала "Отзвуки театра", а потом "Болезнь куклы".
— Как хорошо ты играешь сегодня, — сказал Хозяин.
— И вы все играете замечательно, — сказала я. — К сожалению, я не знаю правил, поэтому не могу оценить игру по достоинству; предусматривается ли в конце выигравший или одни проигравшие?
Эммери неотрывно смотрел на меня поверх карточного веера.
— Я вам сейчас все объясню, — сказал Сандро, — подразумевается и выигравший, и проигравшие. Сумма кона в нашей компании ограничена, потому, достигнув предела, игроки должны будут открыть карты. По ходу игры можно вскрыться, посмотреться, вступить в свару, можно темнить, можно перетемнить. А кто наберет больше очков, тот и выиграл. Поняли?
