Пачка писем. Пожелтевшая бумага. Верхнее письмо по-французски. "Дорогой Ла Гир!" В дверь позвонили. Я водворила тайник на место, разложила тетради и книги на бюро, — не любя и не умея врать, я проявляла черты опытной лгуньи и лицемерки. "Кто там?" — спросила я. «Водопроводчик». — "Хозяина нет дома, я вам не открою". — "А вы-то кто?" — «Домработница», — ответила я не сморгнув.
Вскоре пришел и Хозяин.
— Что это ты, медхен Ленхен, лисичка ты этакая, меня, старого зайца, в лубяную мою избушку не пускаешь?
— Моя-то ледяная растаяла. А лубяные избушки разве не на Лубянке? На Фонтанке, чай, другая застройка. А почему "старого зайца"? Не старого волка?
— По сказке, детка, все по сказке.
— Между прочим, водопроводчик заходил.
— Трешку просил или воду отключал?
— Я ему не открыла.
— Сурова ты сегодня, медхен Ленхен. А почему не открыла?
— Откуда я знаю, что он водопроводчик? Может, это были ваши воры.
— Резонно, — сказал Хозяин. — Теперь я навеки скомпрометирован перед жилконторою — если то был водопроводчик — твоим женским голоском из холостяцкой квартиры.
— Я сказала, что я домработница.
— Тембр у тебя на домработницу не тянет. Ты флейта, а домработница валторна.
— Неправда ваша, — сказала я, — она литавра. Но водопроводчику не до таких тонкостев, если ему трешка улыбнулась. А если воры, в следующий раз остерегутся лезть в ваше отсутствие.
— Остерегутся? Тебя побоятся?
— Не меня, а мокрого дела.
— Говорил я тебе, Ленхен, неоднократно, — сказал Хозяин, поджаривая покупные котлеты, — прекрати читать детективы.
— Не могу прекратить. Я их люблю.
— Что там любить-то?
— Ну, как же, — сказала я, собирая маскировочные черновики реферата, — кто убил, выясняется, преступник наказан, значит, добро торжествует.
— А кого убили, тот воскресает? Для полного торжества. Чтобы принять участие в торжестве.
— Иногда вы такой серьезный, что я вас подозреваю в полном и глубочайшем легкомыслии.
— Ай да Ленхен! Двадцать копеек! Вот она, женская мудрость-то. С молоком матери, можно сказать. А тут живешь, живешь, и все дурак дураком.
В дверь позвонили. Хозяин ушел и вернулся с Сандро, напевая: "Итак, забудем все, дитя!"
— Что это вы поете?
— Понятия не имею. Сандро, хотите котлетку? Знаете, медхен сегодня водопроводчика на порог не пустила, через дверь с ним изъяснялась, боялась — воры.
— Между прочим, — сказал Сандро, отвлекшись от котлеты, — меня ваши воры шантажировали. По телефону. И не только.
Хозяин сидел, откинувшись, смотрел внимательно, у него даже лицо изменилось. В дверь опять позвонили.
